Она вперила в него пристальный взгляд своих васильковых глаз и промолвила:

– Вполне возможно.

Охваченный радостью, он не выдержал и спросил:

– И как же мы поступим?

– По-моему, нам лучше забыть о том, что сегодня между нами случилось, – ответила она.

Он раскрыл от удивления рот.

– Ты полагаешь, что тебе это удастся? – наконец спросил он.

– Сомневаюсь. Но что поделаешь? – Она хмыкнула.

– Я говорю серьезно!

– Тише! Ты слышал? – Тесс взглянула в сторону леса. – Кажется, хрустнула ветка. Нас могут подслушивать.

– Я ровным счетом ничего не слышал, – сказал Хит. – И не пытайся уйти от разговора.

Ах, если бы только он знал, что Тесс вовсе не лукавит! Укрывшись за вековым дубом, Фиона ловила каждое произнесенное ими слово. Ей не следовало подкрадываться к ним так близко, но любопытство взяло верх над осторожностью.

Она стала свидетельницей всей возмутительной любовной сцены и последующего разговора развратников.

Потрясенная увиденным и услышанным, Фиона с трудом нашла в себе силы покинуть свое укрытие и, затаив дыхание, ретировалась. Мох скрадывал звук ее шагов, и ей удалось благополучно выйти на аллею, ведущую к сиротскому приюту.

Захватывающие картины невероятного бесстыдства, свидетельницей которого ей выпало стать, мелькали у нее перед глазами. Ну разве могла она предположить, что ее работодательница настолько распутна? А мистер Бартлетт, с виду вполне приличный мужчина, оказался ей под стать – таким же необузданным дикарем! Щеки Фионы пылали от стыда и негодования. До сегодняшнего дня она даже не предполагала, что можно так низко пасть. Теперь ей предстояло побороть охватившее ее волнение и запомнить каждую деталь их грехопадения. Потому что тот, кто поручил ей следить за каждым шагом леди Голдинг, потребует от нее подробнейшего отчета.

Глава 16

– Что с тобой приключилось, дружище? – спросил Биллс у Хита на другой день, когда приятели направлялись в Общество содействия процветанию и образованию женщин. – Ты определенно витаешь в облаках. Что же овладело твоими мыслями?

– Так, пустяки, не обращай внимания, – сказал Хит, в действительности воскресавший в памяти сцены любви с Тесс у раскидистого дуба на лесной поляне.

Он принял ванну, но аромат ее нектара все еще сохранился у него в носу, подобно дурманным духам. А на губах остался вкус ее сладких губ. Его тело изнывало от желания овладеть ею вновь и довести до умопомрачения своими ласками.

Ничего подобного с ним еще никогда не случалось. Он словно бы впал в странный сон, в котором самозабвенно предавался сладострастию, и никак не мог освободиться от него. Он бы предпочел вообще не вставать с кровати и грезить о Тесс, но ему пришлось-таки встать, одеться, позавтракать, просмотреть почту и газеты и поехать на встречу с Биллсом.

Два вопроса не давали ему покоя: что творится с ним и происходит ли то же самое с ней?

– Дружище, – вновь вторгся в его мысли Биллс. – Ты определенно напоминаешь мне сегодня молодого кобеля, остро нуждающегося в случке. По-моему, героиня твоих грез – леди Голдинг.

– С чего ты это взял? Я ничего подобного тебе не говорил, – вновь слукавил Хит, пряча взгляд.

– За тебя мне все сказал твой внешний вид, – с ухмылкой возразил Биллс. – Не забывай, что я всегда слыл наблюдательным парнем. Вчера тебя не было в суде, хотя был последний день прений сторон по делу Блументаля. Более того, ты даже не поинтересовался, как идет этот процесс!

Хит растерянно заморгал. Ему следовало присутствовать на слушаниях по такому громкому делу, чтобы показать себя и посмотреть на коллег.