— Ты с ним поосторожнее, а то его опять стошнит, если будешь его так тискать, — сказал Робин и торопливо ушел, опасаясь новой уборки.

— Ты будешь хорошо себя вести, ладно? Конечно, будешь, — шепнула Кэтлин Сириусу. Две капли упали ему на голову, и он вздрогнул. — Ты будешь моим верным псом. Я знаю, что ты особенный, ведь у тебя такие необыкновенные глаза. У нас с тобой будет много-много приключений. И не бойся кошек. Я буду следить, чтобы они тебя не обижали. — Кэтлин осторожно положила Сириуса обратно в корзинку, и он уснул.

К вечеру Сириус настолько пришел в себя, что вылез из корзинки и принялся за изучение окружающего мира. Он брел по дому, покачиваясь на нетвердых лапках и удерживая равновесие с помощью длинного пушистого хвоста, и набрел на ноги домочадцев. Его носик блестел от огромного количества новых запахов. Кошки сидели высоко на полках и столах и презрительно наблюдали за ним. Сириус чувствовал их раздражение, но понимал, что в присутствии людей они не посмеют сделать ему ничего плохого. Поэтому он не стал обращать на них внимание и сосредоточился на человеческих ногах. Дети носили на ногах какие-то предметы из ткани и резины. У Робина и Кэтлин ноги были примерно одного размера, но предметы на ногах у Кэтлин были старыми и изношенными. Ноги Бэзила оказались удивительно большими. Сириус принялся их обнюхивать, Бэзил наклонился и назвал его «Шеймус О'Кот».

— На самом деле я думаю назвать его Лео, — сказала Кэтлин.

— Лучше Крысом, — ответил Бэзил. — Шеймусом Крысом.

— Я тебе говорил, — сказал Робин.

Нашлась еще одна пара ног. Они принадлежали человеку, которого Бэзил и Робин звали папой, а Кэтлин — дядей Гарри. Эти ноги оказались самыми большими. На них было надето что-то кожаное, с красивыми шнурками, которые развязывались, если взять их зубами и потянуть. Сириус зажал в зубах шнурок и отскочил, размахивая хвостом и рыча от удовольствия.

Раздался голос, похожий на удар грома:

— Брось!

Сириус сразу же отпустил шнурок и отправился исследовать последние ноги — ноги Даффи. Ему не нравилась ни сама Даффи, ни ее запах, но ноги у нее оказались интересные. Они были одеты в кожаные полоски, так что края ног оставались открытыми. Каждая нога заканчивалась несколькими толстыми выступами с твердыми плоскими когтями, совершенно бесполезными на вид. Сириус с любопытством ткнулся в них носом.

— Не трогай! — сказал холодный голос.

Сириус послушно поднял голову и — то ли из нелюбви к Даффи, то ли просто по зову природы, он не знал — сделал лужу прямо между двумя большими пальцами.

— Ох, Лео! — Кэтлин бросилась к его произведению с тряпкой.

— Грязный Шеймус Крыс! — заявил Бэзил.

— Это существо… — начала Даффи.

Но раскатистый голос перебил ее, спокойно погромыхивая:

— Ладно, ладно. Ты уже высказалась, Даффи. А я говорю, что без собаки в доме чего-то не хватает. Как, ты говоришь, его зовут, Кэтлин?

Сириус понял, что ему ничего не грозит. В этом доме все подчинялись словам человека с раскатистым голосом. Сириус продолжал изучать комнату, а люди принялись спорить, как его назвать.

Этот спор так никогда и не решился полностью. В последующие дни Сириус обнаружил, что откликается на Лео, Шеймуса, Шеймуса О'Кота, Шеймуса Крыса, Крыса, Пса и Это Существо. Со временем добавлялись и исчезали другие имена. Эти использовались чаще всего. Больше всего кличек придумывал Бэзил. Даффи звала его Эта Собака или Это Существо. Робин обычно звал его Лео, если рядом была только Кэтлин, и Шеймус, если там был еще и Бэзил. Раскатистый голос его вообще никак не называл.