Валерка сбегал за водой. Юрка опустил кипятильник в ведро и подключил. Под водой сверкнула молния. Над головами щелкнули пробки, и лабиринты почернели.

— Я же говорил, — испуганно напомнил Валерка.

Юрка вытянул кипятильник и старательно оглядел его.

— Где-то коротит, — проговорил он. — Сейчас я развинчу его… Да, пробку-то надо сменить, пусть пока плитки работают.

Он сбегал в сени, принес пробку. Диск счетчика бешено завертелся. Но тут со вспышкой перегорела старая плитка. Ее изношенная донельзя спираль была составлена из множества кусочков с растянутыми витками, поэтому раскалялась неимоверно, и Юрка понял, что с ней придется хлебнуть лиха. Он зачистил медную проволоку и бросил в разрыв. Плитка ожила. Затем он взялся за кипятильник. Клеммы заржавели, гайки не свинчивались. Юрка откусил их пассатижами и прикрепил провода по-своему, в другом месте. И кипятильник заработал. Вода в ведре загудела и запузырилась.

Юрка почти физически ощущал облегчение на своих плечах.

— Юрк, вода скипела. Куда мы ее будем сливать?

— Сливать?

— А если обратно в колодец?

— В колодец?.. Правильно. В колодец.

Они отнесли ведро в огород, слили кипяток в колодец и набрали новой воды.

— Вот бы прямо в колодец кипятильник провести, вот бы смотал — хоть сто киловатт, — проговорил Юрка.

Когда начало бурлить третье ведро, Валерка сказал, что чем-то пахнет. Юрка внюхался.

— Резиной… Горелой… — Он быстро выдернул тройчатник и потрогал шнур. Шнур был горячим. — Елки! Перегрелись провода. Пусть остынут, а то как вспыхнут — будет тогда.

До прихода Петра Ивановича оставалась еще бездна времени, а смотано почти два киловатт-часа. Обжигаясь, Юрка проверил контур старой плитки, подвернул гайки на контактах и сказал:

— Мы поведем всех туда, где летом были. Ага, Валерк?.. Мимо портальных, по железным мостикам — к дырам, где вырывается вода.

— Только радуг, наверное, уж не будет и брызги, наверное, сильно холодные.

— Ничего, пусть посмотрят на борьбу с природой. Современность… Понюхай-ка. По-моему, резиной уже не пахнет.

Только в шестом часу мальчишки кончили свои рискованные эксперименты и попрятали все принадлежности. До свободы осталось четыре киловатт-часа.

— Ура! — крикнул Юрка, распахивая настежь все двери, чтобы комнаты проветрились.

Петр Иванович не заметил ничего. Из «кельи» Аркадия Юрка услышал, как щелкнул замок шифоньера — отец проверял, не тронут ли утюг.

Аркадий весь вечер как-то странно посматривал на братишку и наконец уже перед сном спросил:

— Вам говорили об экскурсии?

— Говорили.

— Ну и как?

— Двадцать семь.

— Что — двадцать семь?

— А что как?

— Ты не сопоставлял десять киловатт-часов и воскресенье? Никаких подсчетов не делал?

— Нет, — ответил безразлично Юрка.

— Хм, — сказал Аркадий, опять глянув испытующе. — Ну, как знаешь. Дело в том, что и я еду с вами, то есть с ними.

Юрка еле удержал радостный возглас, только взгляд вспыхнул.

— Я настаивал на следующем воскресенье из-за тебя, но меня убедили, что дальше откладывать нельзя, — продолжал Аркадий. — Вот такие, братец, дела. Проступки так или иначе наказываются.

Юрке и приятно было слышать это соболезнование и немного смешно, потому что соболезновать было нечему. «Да, нечему, — мысленно повторил мальчишка, забираясь под одеяло.