— С вас шесть грошей, — сказал Хлюпс. — Прошу прощения, господин рыцарь, извольте немного подождать. Сейчас я принесу похлебку и хлеб. Пусть эта ведьма забирает их и идет есть во двор. Я не могу терпеть исходящего от нее смрада!

Хлюпс удалился в кухню, а нищенка, подойдя к Тольке, сказала:

— Ты воиштину благороден, молодой рычарь! Я знаю, что ты голоден не меньше меня, но не пожалел денег на еду для нищей штарухи! Я не могу отдать тебе долг деньгами, но помогу добрым шоветом. Жапомни: как бы ни хотелошь тебе поешть швинины, не прикашайшя к ней! Ибо тогда швиноподобные орки раштержают тебя на чашти…

— И никакое снадобье не подействует? И лук со стрелами? — встревожился Толька.

— Нет, — помотала седыми космами старуха, — они подейштвуют, но орков не две дюжины, как штрел в твоем колчане, а гораждо больше. Конечно, ты можешь шпаштишь бегштвом, но тогда шюда, на опушку прибежит уже не человек, а орк!

— Но ведь Трундакс говорил мне, что если я убью Короля Орков, то они мне больше не встретятся! — воскликнул Толька.

— Трундакш — обманщик, — прошептала старуха, опасливо косясь на дверь кухни, где возился Хлюпс. — Он нарочно жаманивает молодых рычарей, которые желают шпашти принчешшу Аштру. Наш король штар, а принчешша его единштвенная нашледнича, и ешли король прештавитша, то нашим королем штанет Черный Дракон…

Толька хотел еще кое-что спросить, но в это время появился Хлюпс, который принес деревянную миску чечевичной похлебки и два ломтя черного хлеба.

— Мне то же самое, — сказал Толька, — и кружку клюквенного морса.

— И все?! — поросячьи глазки Хлюпса аж округлились, как медные пятачки, да еще и выпучились. — Разве это обед для воина? А поросенок с хреном и гречневой кашей? А холодец? А гороховый суп с грудинкой? А пиво?

— Чечевичную похлебку, хлеб и морс! — с непреклонностью в голосе потребовал Толька и сделал вид, что хватается за лук.

— Сию минуту, высокородный господин! — съежился Хлюпс и побежал обратно в кухню.

Нищенка опять зашептала:

— Прежде чем ешть похлебку, дай ее мне понюхать! В ней может быть швиной бульон! Хлюпш — верный подручный Трундакша!

А сама быстро-быстро принялась есть свою похлебку.

Когда вернулся Хлюпс, нищенка уже успела съесть всю миску и сжевать весь хлебный мякиш, оставив только корки.

Конечно, Хлюпс принес похлебку не в деревянной миске, а в расписной глиняной, и ложку дал не деревянную, а оловянную. И кружка с морсом была тоже явно не для простонародья.

— Приятного аппетита, доблестный рыцарь! — произнес он довольно кислым тоном и, вздыхая, удалился, даже не забрав талер, который остался лежать на столе.

Толька, недолго думая, пододвинул миску старухе. Та хищно вдохнула носом, да как чихнет!

— Это швиная, швиная похлебка! — торопливо вскричала нищенка и стала торопливо наворачивать варево, к которому Толька сразу потерял всякий интерес. Теперь, однако, у него закралась мысль: а не набрехала ли эта старушенция? Может, всю эту сказочку насчет свинины она специально сочинила, чтоб две порции похлебки съесть на халяву?

Тем не менее рисковать Лаптев не стал. Стал есть хлеб и запивать прохладным морсом, стараясь поменьше смотреть на нищенку, ибо ее вид аппетита не прибавлял. Она уж очень поспешала при еде и к тому же все время швыркала носом. Даже если не смотреть, все равно неприятно.

Однако когда Толька все-таки повернул голову в сторону старухи, то тут же раскрыл рот от удивления.