От этой перемены погоды друзья сразу утратили чувство здравого смысла. Их охватила безграничная радость. Когда они стояли без курток, в драных рубахах у порога хижины, ими владела одна-единственная мысль: наконец-то можно попытаться бежать отсюда!

Они решительно отмахивались от опасностей, несомненно ожидавших их впереди. Стремление вырваться отсюда, из снежного плена, было настолько сильным, что мальчики даже сами себе не хотели признаваться в сложности задуманного предприятия.

А сложности-то существовали весьма реально. Во-первых, причудливо хорошая погода не могла продержаться больше чем несколько дней, после которых неизбежно должна была вернуться настоящая зима. Во-вторых, для успеха, чтобы достичь самых северных стойбищ чипеуэев, друзьям следовало пройти более трёхсот миль, в основном по открытой равнине. На это у них ушло бы не менее двух недель, а может быть, и трёх, даже если идти ежедневно. Соответственно, это означало бы необходимость тащить с собой — в заплечных мешках и на санях — более двухсот фунтов мяса, чтобы прокормить себя и собак. Такой тяжёлый груз замедлил бы их продвижение и, в свою очередь, потребовал бы большего количества продовольствия для успешного завершения пути. К тому же эти рассуждения строились в расчёте на то, что на всём пути будет хорошая погода!

Но трёх недель хорошей погоды просто нельзя было ожидать, а вьюги могли задержать их на несколько недель — на открытой равнине, без топлива, при быстро убывающем запасе продовольствия!

Если взвесить всё спокойно и тщательно, то у них была очень слабая надежда выжить при таком опасном путешествии. Но в этот декабрьский день друзьям всё виделось только в радужном свете. Вряд ли они вообще были способны рассуждать. Для них стало важным только одно: возвращение домой!

Несмотря на бесшабашное настроение, овладевшее ими, мальчики всё-таки приняли некоторые меры предосторожности. Они погрузили на сани только наиболее питательные продукты: мозговой жир, пеммикан, а также вяленое мясо и рыбу. Взяли с собой палатку, сшитую из трёх шкур карибу, но не поддались желанию взять дополнительные постели и одежду, так как знали, что каждый лишний фунт обернётся против них. Топор, все тяжёлые вещи, медвежья шкура и даже лук со стрелами были оставлены в хижине.

Наконец сани стояли нагруженные, а две собаки скулили и вертелись в своей упряжке, горя желанием скорее тронуться в путь. Теперь мальчики бросили всё и провели последние несколько минут в хижине, сидя у догоравшего очага. Когда же наступило время уходить, друзья почувствовали, как дорога их сердцам эта маленькая хижина. Здесь они были защищены от любой опасности. Здесь своим умом и собственными руками они построили для себя новую жизнь и здесь же научились быть мужчинами.

Наконец Джейми встал и, проверив прощальным взглядом, всё ли прибрано и защищено от пронырливых росомах, направился к двери.

— Зашагали, — сказал он тихо. — Это не навсегда. Когда-нибудь мы придём сюда снова.

На улице к нему присоединился Эуэсин, они закрыли дверь и забаррикадировали её.

Сани двинулись в южный конец долины. Сгибаясь под тяжестью заплечных мешков, мальчики зашагали следом. С гребня эскера они бросили прощальный взгляд на хижину и на голубоватую струйку дыма, застывшую в неподвижном воздухе.

Глава 24. Белый огонь

Эйюскимо и Зуб ровно тянули перегруженные сани, но полозья скользили плохо, так как оттепель размягчила снег. Ребята продвигались настолько медленно, что решили остановиться на первую ночёвку в Лагере Каменного Иглу.

Когда мальчики сидели внутри украшенного инеем иглу, они всё ещё были полны лихорадочного возбуждения, толкнувшего их начать поход на Юг. Сомнениям в разумности их плана не было дозволено всплывать на поверхность сознания. В мечтах мальчики уже видели и слышали праздничную суматоху, которую вызовет их прибытие в стойбище кри.