– Да, конечно, – поспешно согласилась мама и добавила, обращаясь к Старичку: – Тебе тоже нужно переодеться и отдохнуть. – Она взяла у него урну и отдала ее Кормилице. – Ты не могла бы убрать ее куда-нибудь перед уходом?

– Конечно, госпожа. – Кормилица уже переоделась и собиралась уходить – она взяла выходной. – Я найду для нее подобающее место.

– Желаю тебе хорошо провести время. Передавай привет близким.

– Спасибо, госпожа.

Все разошлись. Я последовала за родителями.

– Она обречена быть призраком, которого нет, – произнес папа, когда они поднимались по лестнице.

Я застыла на месте. Призрак, которого нет? Как может не быть призрака? Его ведь и так никто не видит.

– Она с нами. – Мама сжала папину руку. – Ее душа здесь.

Мне так хотелось спросить про Новый год. Его решили не праздновать из-за «ухода» Ом Бао. Но раз ее душа вернулась, может, мы все-таки устроим праздник?

Кто-то положил руку мне на плечо. Я обернулась и увидела Кормилицу.

– Обещай, что будешь вести себя хорошо, – сказала няня, отведя меня в сторону.

– А ты обещай, что завтра вернешься.

Мама настояла, чтобы Кормилица взяла выходной. Праздника не будет – так пусть она хотя бы отдохнет и проведет время с семьей.

– Завтра Новый год, – напомнила я.

Кормилица внимательно посмотрела на меня.

– Теводы придут, милая. Но не для того, чтобы праздновать. Сейчас нельзя. Они придут оплакивать ее, как оплакиваем мы.

– А потом? Потом ты вернешься?

– Да, к вечеру скорее всего. Обещаешь не безобразничать?

Я кивнула, хотя на самом деле не хотела отпускать Кормилицу. Я боялась, что она тоже «уйдет».

– Почему ты в белом? – спросила я.

Белое обычно надевают на похороны, но ведь никаких похорон не было.

– Я скорблю, Принцесса, – дрожащим голосом ответил Старичок.

Мне хотелось дотянуться и погладить его лицо – так делала Ом Бао, когда они думали, что их никто не видит. И в то же время Старичок казался таким хрупким. Я боялась, что он рассыплется от моего прикосновения. Как вышло, что всего за несколько дней наш Старичок превратился в дряхлого старика? Я смотрела на него, не в силах отвести взгляд.

– Когда любимый цветок вдруг исчезает, – начал Старичок, как будто хотел ответить на вопрос в моих глазах, – мир вокруг исчезает вместе с ним. Я жил, потому что жила она. Теперь ее нет. Без нее я ничто, Принцесса. Ничто.

Скорбеть – значит ощущать собственную ничтожность, запомнила я.

Глаза Старичка наполнились слезами, и он отвернулся.

Оставив садовника одного, я отправилась прямиком в сад за домом. Папа говорил, что в минуты грусти ему достаточно найти щель в стене и представить, будто это вход в другой мир. Мир, в котором можно найти все, что ты потерял, в том числе самого себя. В банном домике я нашла кое-что получше – целый ряд длинных, узких окон. Ставни были распахнуты, чтобы внутрь проникали воздух и свет. Я выбрала окно посередине – из него я могла видеть весь задний двор. Сперва моим глазам предстала привычная картина. По изумрудной траве, как по водной глади, шла рябь от ветра. Заросли бамбука гудели, наполненные шепотом бесчисленных крохотных существ. Красные и желтые райские птицы словно застыли на лету.