Они поехали на север от виллы, выбирая дорогу вглубь от прибрежной полосы, где было не очень обжито и мало людей. Здесь бурно росли джунгли, и иногда дорога терялась под ползущими пресмыкающимися паразитами, которые сами себя давили, извиваясь тугими спиралями вокруг стволов деревьев в тропическом лесу, расположенном у начала равнины. Воздух был влажным и иногда неприятно наполненным запахом разлагающейся растительности. Ребекка откинулась на сиденье, и у нее возникло некоторое любопытство по поводу того, куда они едут. Но она не стала ни о чем спрашивать Пьера.

Ей не хотелось нарушать то молчание, которое возникло между ними с того момента, как они начали свой путь, но в данной ситуации от нее этого и не требовалось.

Машина некоторое время взбиралась вверх через тропический лес, а затем выехала через плато с величественным видом на всю равнину, где в нескольких футах над ними и в стороне поразительный водопад в роскошном одиночестве ниспадал по скалистому склону.

Пьер остановил машину и, открыв дверь, вынырнул наружу. Уперев руки в бока, он рассматривал панораму острова, раскинувшегося внизу, и затем повернулся к Ребекке, все еще сидящей в машине.

— Хорошо? — вызывающе спросил он. — Великолепно, не так ли?

— Великолепно, — печально согласилась Ребекка. — Но нам пора назад. Так как будет поздно.

— О, Ребекка! — Он подошел и облокотился на дверку машины с ее стороны. Его глаза лениво и ласкающее разглядывали ее. — Вы всегда так озабочены тем, что хорошо и плохо?

Ребекка перебралась по сиденью и вылезла с его стороны, избегая близости с ним. Как всегда, ему удалось смутить ее.

Со вздохом он выпрямился и затем сказал:

— Идите сюда. Посидим немного. Вы курите? У меня, похоже, только сигары с обрезанными концами.

Ребекка покачала головой.

— Нет, я не курю. — Ее лицо было взволнованным.

Пьер сел на полоску дерна, нагретого теплом солнца и находящегося в тени от выступа скалы, из которой бил водопад. Вынув свои сигары, он лениво закурил одну и сделал глубокую затяжку. Затем он, покачивая головой, взглянул на нее с любопытством.

— Скажите мне, — сказал он, — что вызывает это беспокойное недовольство?

Ребекка отвернулась, у нее участилось дыхание. Неожиданно она вспомнила что-то, о чем думала, что давно забыла, — главную причину, по которой она покинула Англию. Ее бабушка умерла раньше, чем она закончила обучение, и, конечно, ей приходилось снимать квартиру еще с одной сиделкой. Шейла была помолвлена с одним молодым служащим, Питером Фельдманом, и, естественно, Питер стал в квартире частым гостем. К несчастью, через некоторое время Питера стало тянуть к Ребекке и ее к нему. Это была невозможная ситуация. Шейла была такой хорошей девушкой, хорошей подругой, слишком хорошей, чтобы с ней так плохо обошлись. Как только Ребекка закончила образование, она воспользовалась случаем и получила эту работу за тысячи миль от искушения. Некоторое время она думала, что любила Питера, но в этих новых и волнующих условиях ей оказалось легко его забыть. Вследствие этого она радовалась тому открытию, что чувство к нему не было длительным. С Пьером Сент-Клером возникали совсем другие трудности. Этот человек так воздействовал на нее, как ей казалось раньше невозможным. Не касаясь ее, без каких-либо усилий со своей стороны, он мог превратить ее просто в дрожащий клубок эмоций.

Она испугалась своих мыслей, когда Пьер Сент-Клер заговорил ей на ухо. Она так была поглощена своими раздумьями, что не уловила его движения, и сейчас он сказал:

— Почему ты боишься меня, Ребекка?

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но снова закрыла его.