— Он не объяснил, почему пригласил тебя? — настойчиво спросила она.

Ребекка вздохнула.

— Я думаю, что ему нечего делать, — заметила она насколько смогла, чтобы это получилось как бы между прочим. — Это важно? Он вряд ли меня еще попросит.

Адель уставилась на нее.

— Почему? Что случилось?

Ребекка старалась сдерживаться. Она знала, что Адель была жадной до любой доступной ей информации, но в данном случае она не могла удовлетворить ее любопытство. Она не могла сделать предметом обсуждения то, что случилось между ней и Пьером Сент-Югером, хотя это был уже проведенный эксперимент, и результаты следовало еще проанализировать. Кроме того, она вовсе не хотела, чтобы этот интерес вообще проявлялся. В этом было что-то нездоровое, и в первый раз Адель пошла на такие отношения. Это было похоже, как если бы Адель получала какое-то суррогатное удовольствие, и Ребекке стало вдруг интересно, может, из-за этого Адель была такой пытливой. Эта мысль была неприятной, и она попыталась сменить тему, но Адель этого не хотелось.

— Ради Бога, девочка! — воскликнула она. — Разве я не могу поинтересоваться, когда моя сиделка привлекает внимание такого мужчины, как Пьер Сент-Клер?

Ребекка помогла Адель подняться с кровати и начала ее одевать. С намеренным акцентированием она сказала:

— Я могу представить на основании того, что вы сказали, что любая хоть сколько-нибудь привлекательная женщина может представлять интерес для Пьера Сент-Клера.

Адель взглянула на нее, и выражение ее лица было злобным.

— Что такое, Ребекка? — язвительно спросила она. — Ты ревнуешь?

Ребекка в ответ зло посмотрела на нее.

— Нет, конечно нет, — начала она возмущенно, а потом остановилась, поджав губы. Это было то, чего той хотелось, и она не хотела доставлять ей такого удовольствия. Наоборот, она достала расческу и стала причесывать волосы Адель, приглаживая хрупкие медные пряди в аккуратные волны.

Адель угрюмо ссутулила плечи, когда стало ясно, что Ребекку не достать, и стала замечать все ошибки в том, что делала для нее Ребекка. Она отказалась надеть обувь, которую на ее рассмотрение выставила Ребекка, и вместо этого потребовала сандалии. Без злобы Ребекка улыбнулась, убрала предложенную обувь и принесла сандалии из гардероба Адель, которые та хотела. Затем она покатила кресло Адель в комнату для отдыха, где Роза уже готовила дневной чай. Адель настояла на том, что будет наливать сама, и намеренно пролила немного горячей жидкости на мягкий ковер у себя под ногами. Ребекке пришлось принести тряпку и вытереть, и она была уверена, что Адель хотелось бы пролить обжигающую жидкость и на нее.

Наконец, когда стало ясно, что Ребекку не проймешь, Адель устала от своих попыток и достала журнал. Ребекка извинилась и пошла привести в порядок спальню, из которой только что вышла Адель, а также свою собственную комнату. Ей не очень этого хотелось, и она, потеряв терпение, бросилась на кровать и уставилась невидящими глазами на свое отражение в зеркале туалетного столика.

Если бы только она не встретила Пьера Сент-Клера! — думала она отчаянно. Насколько легче была жизнь десять дней назад. Тогда она была довольна, довольна своей жизнью, довольна даже невыносимостью Адель. Но Пьер все испортил, он дал понять, что с таким, как он, мужчиной такой жизни быть не могло. Была ли она настолько глупа, чтобы отказываться от того, что предлагалось, даже если в этом и не было постоянства? Она мало знала о нем, за исключением того, что он был богат, был женат и что его жена умерла. И обо всем этом ей сказала Адель. Он же сам ей о себе ничего не рассказал. Она вздохнула. Он был загадкой, а загадки — непостижимы, не так ли?

На следующее утро Ребекка неожиданно встретила Пьера Сент-Клера на пляже.