– Ты же видишь, в каком я положении, – заключил он. – У меня не будет ни работы, ни дохода, пока я не выйду из клиники. А если ничего не получится… В общем, ты понимаешь, что будет.

Она внимательно посмотрела на него, поцокала языком. Айша всегда так делала, когда о чем-то раздумывала.

– Да, вижу, что ты плох, – сказала она после минутной паузы. – Думаю, тебе надо сходить в храм. Нет, лучше даже сходи к моему Гаджанану Махараджу, и помолись ему.

Он посмотрел на нее с удивлением:

– Помолиться?

– Да, надо каждый день молиться о том, что тебе необходимо – о здоровье, о ссуде. Молись Гаджанану, не теряй надежду, проси его о помощи и, возможно, ты ее получишь.

Манджу, дочь Айши, громко вздохнула. Она знала Раджу с детства и часто думала о том, как хорошо было, если бы этот добрый и мягкий человек был ее отцом.

И Манджу, и Камбл понимали, что «сходи в храм» в данном случае означало «такая сделка не пройдет, приходи потом, но с более выгодным предложением».

– Но мы же друзья, ты давно меня знаешь, и я думал… – заикаясь, начал господин Камбл.

– Получение ссуды – непростое дело. Именно потому, что мы друзья, я хочу, чтобы тебе помогли боги. Я надеюсь, что все у тебя будет хорошо.

Раджа Камбл заковылял прочь. Айша знала, что он очень скоро вернется к ней, гораздо раньше, чем дойдет до храма. Умирающему приходится дорого платить за то, чтобы выжить.

Сама Айша в последнее время редко посещала храм. Она считала себя религиозной, но недавние события заставили ее сделать вывод, что боги даруют ей то, чего она хочет, вне зависимости от ее молитв и постов. Как-то раз она собиралась попросить, чтобы они послали неприятности соседке, распускавшей гадкие слухи об отношениях Айши с главой округа. Но не успела она обратиться к богам, как у той женщины заболел муж, старшего сына сбила машина, а младший упал с мотоцикла. Эти, а также другие подобные факты свидетельствовали, что небеса посылают ей, Айше, полосу везения. Просто она попала в колею удачи, возможно, ту самую, из которой только что выпал господин Камбл.

В другом конце комнаты ее дочь метала громы и молнии, но делала это тихо и сдержанно, еле заметно. Только так Манчжу позволяла себе проявлять эмоции, в том числе и гнев. Она кидала нарезанный лук на сковородку с таким ожесточением, что некоторые кусочки выскакивали и рассыпались по полу. Айша подняла бровь. Она знала, что вечером девушка улизнет из дома и побежит к общественному туалету плакать на плече у своей лучшей подруги Мины. Конечно, она, захлебываясь слезами, расскажет о том, как мать отказалась помочь своему больному другу. Вообще-то не предполагалось, что Айша догадывается об этих встречах у туалета и конфиденциальных (но, тем не менее, известных всей округе) беседах. Но мало что в Аннавади укрывалось от ее глаз. Вся информация рано или поздно доходила до ее сведения.

В целом Манджу была очень послушной.