— Хорошо погуляли? — начинает господин… господин… Как же его зовут? То ли Менетрель, то ли Мессаже… Что может быть неприятнее, чем вот так обмениваться любезностями с человеком, чье имя даже не помнишь? — Мадемуазель Жюли Майоль, — между тем продолжает ее сосед, — живет как раз напротив. Если вы поселитесь в «Приюте отшельника», мы будем часто видеться. Ах да, извините! Я ведь вас не представил! Господин Марк Блеро. Мадемуазель Майоль.

Сверху, с парапета пристани, за ними с ленивым любопытством наблюдают зеваки, которым интересно увидеть, как будут запускать катер. Поодаль слышится рокот вертолета. Лето раскинуто вокруг, словно рекламный проспект туристической фирмы. О, вспомнила! Местраль. Его зовут Местраль. Президент и генеральный директор какой–то международной компании на пенсии. У Глории, несмотря на возраст, в голове хранится целый «Who’s who». Она может рассказать биографию каждого из обитателей пансиона. А вот Жюли они нисколько не интересуют. Катер проходит мимо целой флотилии яхт и, покачиваясь, пристраивается в кильватер моторной лодке.

— Да ничего подобного! — восклицает Местраль. — Не правда ли, мадемуазель?

— Простите? — Оказывается, она задремала. — Я не расслышала, что вы сказали.

— Я объясняю господину Блеро, что «Приют отшельника» не имеет ничего общего с домом престарелых. Представьте себе… Впрочем, вы сейчас все это сами увидите! Но тем не менее представьте себе нечто вроде государства в миниатюре: о, совсем крохотного, на четыре десятка жителей, не больше. Но обратите внимание: никакого общественного устройства! Каждый строит себе дом по собственному вкусу и живет так, как ему нравится. Самое главное — это то, что мы чувствуем себя отгороженными от остального мира и наслаждаемся абсолютным покоем.

— Как в монастыре, — подсказывает господин Блеро.

— Отнюдь. Скорее уж как в закрытом клубе. Да, вот именно! Мы все — члены некоего «Жокей–клуба», которые купили здесь участки за очень большие деньги, но только наш «клуб» устроен по–американски, то есть без снобизма, без великосветских условностей, без какой бы то ни было особой философской установки. Нас можно сравнить с поклонниками природы или какого–нибудь языческого божества.

— Иными словами, вы стремитесь не к изоляции, а просто ищете себе укромный уголок, — говорит господин Блеро.

— Совершенно верно. Мы считаем, что, достигнув определенного возраста, имеем право на комфорт. Не так ли, мадемуазель?

Жюли вежливо кивает. Этот Местраль поистине неистощим. Ей хочется предостеречь гостя. Если «Приют отшельника» действительно защищает своих обитателей от опасностей внешнего мира, он не в состоянии спасти их от болтунов.

Но господину Блеро интересно. Он продолжает:

— Разве в конце концов вам не становится скучно? Видеть все время одни и те же лица?

Местраль не дает ему договорить. Похоже, он не очень–то любит, чтобы его слова подвергали сомнению.

— Во–первых, мы приглашаем к себе кого захотим. У нас бывает много гостей. Разумеется, при одном условии. Никаких животных. И — никаких детей. У нас имеется собственный частный порт и собственная частная дорога до самого забора.

— Так у вас есть и забор?

— Разумеется. И привратник, который по телефону может связаться с каждым домом. Если не принять некоторых мер предосторожности, то скоро житья не станет от отпускников. У привратника имеется список с фамилиями тех, кто приглашен. Конечно, их не может быть сразу слишком много.