Старинный комод и шкафчик были загромождены всякой дрянью. Пахло плесенью и набитыми мусорными мешками. Я вытащила одеяло из комка простыней и вернулась в гостиную.

Генри заботливо укрыл Гаса, стараясь не причинить ему боль.

— Когда ты упал?

Гас послал Генри полный боли взгляд. Его глаза были голубыми, нижние веки отвисали, как у бладхаунда.

— Ночью. Я заснул на диване. В полночь проснулся, встал, чтобы выключить телевизор, и споткнулся. Не помню, как упал. Одну секунду я стоял, следующую — уже лежал.

Его голос был дребезжащим и слабым. Пока Генри разговаривал с ним, я пошла на кухню и налила стакан воды из-под крана. Я специально старалась не всматриваться в детали помещения, хуже которого никогда не видела. Как кто-то мог жить в такой грязи?

Я быстро осмотрела ящики, но нигде не нашлось ни чистого полотенца, ни тряпки. Перед тем, как вернуться в гостиную, я открыла заднюю дверь и оставила ее распахнутой, надеясь, что свежий воздух разгонит кислый запах, который висел повсюду.

Я передала стакан с водой Генри и смотрела, как он достал из кармана чистый носовой платок, пропитал водой и приложил к сухим губам Гаса.

Через три минуты я услышала завывание сирены скорой помощи, свернувшей на нашу улицу. Подошла к двери и наблюдала, как водитель остановил машину и вышел, вместе с двумя парамедиками, которые ехали сзади. Рядом остановилась ярко-красная пожарная машина и тоже выпустила специалистов по оказанию скорой помощи. Красные огни мигали не в лад. Я придержала дверь, впустив трех молодых людей и двух женщин в голубых рубашках, с эмблемами на рукавах.

Первый парень тащил их аппаратуру, включая монитор для ЭКГ, дефибриллятор и измеритель пульса. Одна из женщин несла аптечку, в которой, как я знала, были лекарства и набор для интубации.

Я улучила момент, чтобы закрыть и запереть заднюю дверь, а потом ждала на крыльце, пока парамедики делали свое дело. Это была работа, большую часть которой они делают, стоя на коленях. Через открытую дверь было слышно успокаивающее бормотанье вопросов и дрожащие ответы Гаса. Я не хотела присутствовать, когда его будут выносить. Еще один его вскрик, и им придется откачивать меня.

Генри присоединился ко мне, и мы вышли на улицу. Соседи стояли вдоль тротуара, привлеченные непонятным происшествием. Генри заговорил с Мозой Ловенштейн, которая жила через два дома. Поскольку травмы Гаса не угрожали жизни, мы могли спокойно разговаривать, не боясь проявить неуважение. Прошло еще пятнадцать минут, пока его погрузили в машину скорой помощи. К этому времени ему поставили капельницу.

Генри поговорил с шофером, крупным темноволосым мужчиной, который сказал, что Гаса везут в больницу Санта-Терезы. Генри сказал, что последует за ними в своей машине.

— Ты едешь?

— Я не могу. Мне нужно на работу. Позвонишь мне позже?

— Конечно. Позвоню, как только узнаю, что происходит.

Я подождала, пока отъедет скорая, и Генри последует за ней, прежде, чем сесть в свою машину.

По дороге в город я остановилась в офисе адвоката и забрала документы, извещающие

отца и бывшего мужа, что заявление об изменении суммы алиментов будет рассмотрено.

Бывшим мужем был Роберт Вест, которого я мысленно ласково называла «Боб». Наш Боб был фрилансером, налоговым консультантом, который работал у себя дома в Колгейте.

Я помотрела на часы и, поскольку было еще несколько минут одиннадцатого, отправилась к нему, надеясь застать его за рабочим столом.

Я нашла дом Боба, медленно проехала мимо, потом развернулась и припарковалась на противоположной стороне улицы. Машины возле дома не было. Я положила бумаги в сумку, перешла через дорогу и поднялась на крыльцо. Утренняя газета лежала на коврике, что говорило о том, что Боб еще не вставал.