Я могу представить, как финансово безответственное население делится друг с другом своими уловками: обещания, частичная оплата, разговоры о чеках, посланных по почте, ошибках банков и пропавших конвертах. Это были люди, которые вообразили, что каким-то образом ни за что не отвечают. В большинстве дел, которые проходили через мои руки, участвовали те, кто думал, что имеет право на обман и надувательство. Они обманывали своих работодателей, обкрадывали домовладельцев и игнорировали счета.

Почему бы и нет? Преследование их стоило времени и денег и приносило кредиторам очень мало. Люди, которые ничем не владеют, пуленепробиваемы. Вы можете грозить сколько угодно, но получить с них нечего.

Я объехала вокруг жилого комплекса, проверив место под навесом, предназначенное для машины из квартиры 18. Пусто. Или они продали свою машину (если считать, что она у них была), или отправились на субботнюю увеселительную прогулку.

Я остановилась через дорогу от их квартиры и достала из сумки детективный роман. Тихо и мирно читала, сидя в машине, периодически поднимая голову, чтобы взглянуть, не вернулись ли Гаффи.

В 3.20 я услышала дребезжание и кашель, как будто подлетал старый «кукурузник». Я подняла голову, чтобы увидеть, как побитый «шевроле»-седан въехал из аллеи на парковочное место Гаффи. Машина напоминала те, которые рекламируют помешанные на «винтаже» придурки, продающие и покупающие машины, полностью состоящие из ржавчины и дыр. В разобранном виде детали стоили дороже, чем целое.

Джеки Гаффи и мужчина, которого я определила как ее мужа, вышли из-за угла с руками, занятыми большими пакетами из ближайшего магазина. Нежелание платить за квартиру, должно быть, предоставило им полно наличных, чтобы тратить. Я подождала, пока они исчезнут в квартире, а потом вышла из машины.

Перешла через дорогу, поднялась по лестнице и постучала в их дверь. Увы, никто не соизволил ответить.

— Джеки? Вы дома?

Через секунду я услышала приглушенное «нет». Я покосилась на дверь.

— Это Пэтти?

Молчание.

— Кто-нибудь?

Я достала моток клейкой ленты и прикрепила уведомление к двери. Снова постучалась и сказала: «Вам письмо».

На обратном пути я проехала мимо почты и отправила Гаффи другую копию письмом с уведомлением.

В понедельник утром я проснулась рано, чувствуя себя беспокойной и расстроенной.

Ссора Генри с Шарлоттой выбила меня из колеи. Я лежала на спине, натянув одеяло до подбородка, уставившись в плексигласовое окно в крыше, над моей кроватью. Все еще темно, хоть глаз выколи, но были видны звезды, так что я знала, что небо ясное.

Я не выношу конфликты. Как единственный ребенок, я прекрасно лажу сама с собой, спасибо. Я была счастлива одна в своей комнате, где могла раскрашивать свои раскраски карандашами из коробки 64-х цветов, с вмонтированной точилкой.

Многие книжки-раскраски были глупыми, но моя тетя специально выбирала самые лучшие.

Еще я могла играть с плюшевым мишкой, чей рот открывался, если нажать кнопку под подбородком. Я скармливала мишке конфету, потом переворачивала его и расстегивала молнию у него на спине. Доставала конфету из маленькой металлической коробочки и съедала сама. Мишка никогда не жаловался. Это до сих пор мой идеал взаимоотношений.

Школа была для меня источником больших страданий, но, научившись читать, я исчезала в книгах, где была счастливой гостьей во всех мирах, которые били ключом и расцветали пышным цветом на книжных страницах.

Мои родители погибли, когда мне было пять лет, и тетя Джин, которая меня вырастила, была такой же необщительной, как я.