— Твоя деятельность плохо сказывается на мне, и мне это не нравится. Сиделка Гаса говорит, что ему стало плохо.

— Это неправда. Он ни капельки не был расстроен. Мы хорошо поговорили, и он сказал, что подумает. Я была там меньше двадцати минут. Совершенно никакого давления. Я так не работаю.

— Солана сказала Вилльяму, что ты была там дважды. Один раз поговорила с ней, другой раз обсуждала вопрос с ним. Может быть, ты не называешь это давлением, но я называю.

— В первый раз он спал, и она обещала передать информацию. Я вернулась по ее просьбе, потому что она не была уверена, что все правильно объяснила.

— Я просил тебя вообще такого не делать. Ты меня обманула.

— Мне не нужно твое разрешение, чтобы заниматься бизнесом.

— Я не говорю о разрешении. Я говорю о простой порядочности. Не заходить к человеку в дом и не причинять неприятности.

— О каких неприятностях ты говоришь? Это Солана всех взбаламутила. Мне пришлось приехать из Пердидо сегодня утром, а ты на меня дуешься. Кому это нужно?

Генри помолчал минуту, открывая банку томатного соуса.

— Я понятия не имел, что ты способна на такое.

— Мне жаль, что ты расстроился, но не думаю, что ты имеешь право диктовать мне, что делать.

— Совершенно верно. Делай, что хочешь, но уволь меня от этого. У Гаса проблемы со здоровьем, как ты прекрасно знаешь. Ему не нужно, чтобы ты являлась туда и вела себя так, будто он на смертном одре.

— Я такого не делала!

— Ты слышала, что сказал Вилльям. Гас был вне себя. Он подумал, что его дом продают, а его отправляют в дом престарелых.

— Прекрати это. Достаточно. У меня есть клиент, которого интересует…

— У тебя есть клиент наготове?

Генри остановился и уставился на нее в изумлении.

— Конечно, у меня есть клиенты. Ты знаешь об этом так же хорошо, как и я. Я не совершала преступления. А Гас свободен делать все, что хочет.

— Судя по его состоянию, — вмешался Вилльям, — тебе в конце концов придется иметь дело с его имуществом. А это все решит.

Генри отшвырнул нож.

— Черт побери! Человек еще не умер!

Шарлотта взяла свое пальто со спинки стула и надела его.

— Простите, но эта дискуссия окончена.

— Удобно для тебя, — сказал Генри.

Я ожидала, что Шарлотта хлопнет дверью, но эти двое еще не были готовы расстаться. Как при любом столкновении характеров, каждый был убежден в своей позиции и в праведном гневе раздражен точкой зрения другого.

— Рада была увидеться, — сказала она мне, застегивая пальто. — Мне жаль, что вам пришлось присутствовать при этом неприятном разговоре.

Она достала пару кожаных перчаток и надела их, натягивая кожу на каждый палец.

— Я позвоню тебе, — сказал Генри. — Мы можем поговорить об этом позже, когда мы оба успокоимся.

— Если ты так плохо обо мне думаешь, больше не о чем говорить. Ты считаешь меня бесчувственной, не заслуживающей доверия и беспринципной…

— Я рассказал тебе, какой эффект ты оказала на слабого старого человека. Я не собираюсь стоять в стороне и разрешить тебе его запугивать.

— Я его не запугивала. Почему ты веришь Солане больше, чем мне?

— Потому что ей нет выгоды врать. Ее работа в том, чтобы присматривать за ним. Твоя работа в том, чтобы уговорить его продать дом и землю и получить свои шесть процентов.

— Это оскорбительно.