Потом кто‑то легко подскочил к ней и подтолкнул к магнитной линии.

– Увидимся в конце, солнышко, – сказал мужчина, и Ребел вылетела из здания Биржи.

Это был тот же самый человек. В конце линии Ребел еле успела ухватиться за перила, так как; вытянув шею, напряженно, но тщетно, искала его лицо.

Ребел прошла за полной женщиной в раздевалку. Подражая движениям женщины, сложила скафандр, сунула его в шлем вместе с трусами и выданным ей набором ручных и ножных браслетов и бросила все это в отверстие чистящей машины. Затем она нырнула в душ. Помылась пропитанным мылом полотенцем, сполоснулась мокрым и вернулась в раздевалку.

Раздевалка была в форме пятиугольника, шкафы занимали все стены. Ребел парила среди веселых, болтающих женщин и силилась вспомнить, где ее шкафчик. К счастью, память хранила все, пусть Ребел и не могла по своей воле ею воспользоваться. Тело знало, что делать. Ребел позволила ему идти куда оно захочет и оказалась у шкафчика, который открылся от прикосновения ее пальца. Внутри лежала ее одежда и только что вычищенные рабочие принадлежности.

Зацепившись ногой за вделанное в пол кольцо, Ребел натянула трусики и магнитные браслеты. И наконец влезла в наколенники и заглянула в зеркало. На нее смотрело все то же недоумевающее курносое лицо.

Женщины вокруг одевались и перепрограммировали себя, раскрашивая лица в соответствии с новой личностью. Комната наполнилась многочисленными «Мэрилин» и «Поллианнами», изредка попадалась «Зельда» и даже «Сьюзи Вакуум». «Ксавьера», видя застывшую в нерешительности Ребел, перестала на миг красить губы в ярко‑розовый цвет и предложила ей психосхемную плату.

– Ну, давай, милочка. Попробуй, только потом держи ноги пошире…

Ребел залилась румянцем и отвернулась, женщины прыснули со смеху. Ребел схватила одежду и бросилась бежать, лицо ее осталось чистым, как у новорожденного младенца.

* * *

На улице какой‑то мужчина дернул Ребел за локоть, и она, не долго думая, стукнула его кулаком в живот. Мужчина согнулся пополам и отлетел назад с выражением крайнего изумления на лице.

Тут Ребел увидела у него на лице рисунок из звезд и поняла, что перед ней тот самый незнакомец, которому она недавно звонила. В полном смущении Ребел протянула руку, чтобы его притормозить, но он уже сам уцепился за перила и следил за ней внимательным, осторожным взглядом.

– Послушайте, мне очень жаль, – проговорила Ребел. – Я не хотела вас ударить. Простите, что я вас вызвала. Давайте пожмем друг другу руки и разойдемся.

Незнакомец пристально ее рассматривал.

– Значит, ты больше не Эвкрейша?

Она спокойно встретила его взгляд. Глаза у мужчины были зеленые.

– Нет.

Лицо его на какое‑то время стало непроницаемым, он будто спорил с самим собой. Потом лицо прояснилось, и он сказал:

– Послушай, я живу на постоялом дворе короля Джонамона, резервуар четырнадцать. Если ты в бегах, лучше места, пожалуй что, не найти. Там есть несколько свободных хижин. Пойдем со мной, первую неделю я за тебя заплачу.

– Зачем это вам для меня стараться? – подозрительно спросила Ребел. – И вообще, кто вы такой?

– Я?.. Ну, старый знакомый. Товарищ по работе. – Он постучал пальцем у себя за ухом, и Ребел увидела маленький круглый участок потертой кожи. – Нам, испытателям психосхем, нужно держаться вместе, разве не так?

– Я… – Ребел получше завернулась в накидку. – Вот что. Простите меня. В последнее время все мной интересуются. Я об этом никого не прошу. Мне это не нужно.

– Ну что ж… – Он пожал плечами и отвернулся.