|
Должна сказать, что у него больше причин сделать тебя своим лейтенантом, чем он думает. Когда ты был еще совсем юным, я, помнится, указала тебе на него как на одного из наиболее замечательных жителей Ланкмара. Но тогда я не считала нужным сообщать тебе (или ему), что ты – его сын. Как показывает мой жизненный опыт, такая тактика редко срабатывает, и я не из тех, кто добивается милостей таким путем. Это случилось, когда я была еще совсем зеленой, задолго до того, как я стала профессионалкой. Тогда я была в услужении у танцовщицы Ивлис, и мы с ней попали в переделку, связанную с какими то мудреными драгоценностями, с Гильдией Воров и неотесанным дружком Мышелова – Северянином Фафхрдом. Эти двое сговорились соблазнить меня. Фафхрду я нравилась больше, но Мышелов был хитрее и ловчее наливал вино – и мне, и себе. Всему, что я знаю о лжи и притворстве, я научилась у этого дьявола. Но теперь, когда волею случая ты оказался под его началом, то можешь извлечь какую нибудь выгоду из этих сведений. Воспользуйся ими как сочтешь нужным. К счастью, существует неоспоримое доказательство вашего родства. В его семье из поколения в поколение передаются родинки, расположенные в виде равностороннего треугольника. Спасибо за серебряное кольцо и семь рильков. Желаю тебе процветания, Твоя любящая мать Фрег. Сиф взглянула на Афрейт. – Очень похоже на правду, – сказала она, кивая. – Тебе тоже так показалось? – переспросила другая. – Клянусь весами Скамы, что в этом удивительного! Мужчине свойственно бросать семя там, где почва выглядит привлекательной. – А уж тем более герою… – добавила Афрейт. – Откуда же иначе взяться подвигам? Сиф продолжала задумчиво: – Помнится, когда мы рассказывали Мышелову с Фафхрдом о том, как нам удалось завлечь на службу к островитянам иноземных богов Локи и Одина, соблазнив их любовными ловушками и посулами, они тоже намекали на свои победы среди богинь – невидимая принцесса Стардока, морские русалки, королева крыс Хисвет и какая то воздушная принцесса, бывшая одно время у нее в услужении. Афрейт возразила: – У этой женщины, которая заявляет, что Пшаури – ее сын, в жилах не течет даже просто благородная, не то что божественная кровь. А что если он начнет претендовать на права сына Мышелова? Как ты к этому отнесешься? Сиф строго посмотрела на нее: – Пшаури верно служил Мышелову до сих пор, а в качестве его сына может сделать еще больше. Я одобряю его стремление обратить на себя внимание отца. Между ними и в самом деле есть глубинное сходство. К тому же на бедре у Мышелова действительно есть треугольник из родинок. – Другой вопрос, – продолжала Афрейт. – Твой серый любовник проявлял когда нибудь какие нибудь странные пристрастия в любви? – А твой рыжеволосый варвар? – ответила Сиф вопросом на вопрос. – Не знаю, можно ли назвать это странностью, – с натянутым смешком отвечала та, – но однажды, когда мы с ним развлеклись в постели, он вдруг предложил позвать к нам Рилл. Я сказала, что лучше задушу его своими руками, и попыталась привести угрозу в исполнение. Возникла небольшая потасовка, вскоре перешедшая в любовную игру, и тут уж мы забыли обо всем, включая и предложение, которое к этому привело. Поэтому серьезно он это говорил или только в шутку, чтобы завести меня как следует, я так никогда и не узнаю. Сиф рассмеялась, потом впала в задумчивость. – Одно время Мышелов все приставал ко мне с расспросами, не чувствовала ли я когда нибудь влечения к женщинам. Я, разумеется, поставила его на место, сказав, что никогда не имела отношения ни к чему подобному, но с тех пор вопрос, почему это его так интересовало, нет нет да и приходит мне в голову. Афрейт бросила на нее лукавый взгляд: – Так, значит, ты не рассказала ему о нашем с тобой… – Она не закончила предложение. |
