|
Но он не знает, что с ней сейчас – подозревает всех и вся, надо полагать, – вот и спешит доложить о пропаже, мерзавец, торопится отвести от себя подозрения!») – Сундук? Какой сундук? – мягко произнес он между тем вслух. – Что в нем было? Пряности? Специи? – По моему, материи для госпожи Сиф, – ответил Миккиду. – Только материи для госпожи Сиф? – задал вопрос Мышелов, пристально вглядываясь в своего подчиненного, – Не было ли там еще чего нибудь? Чего нибудь твоего, например? – Нет, господин, ничего, – тут же ответил Миккиду. – Уверен ли ты в этом? – гнул свое Мышелов. – Иногда сунешь вот так что нибудь в чужой сундук – для сохранности ли, а то и чтобы протащить незаметно. – Ничего моего там не было, – отпирался Миккиду. – Ну разве что немного материи для одной дамы… ну да, господин, материя только и – ах да – лент пара мотков. – И ничего больше, кроме материи и лент? – продолжал Мышелов испытующе. – Может, одежда какая нибудь? Коротенькая серебристая туника из полупрозрачной ткани, например? Миккиду отрицательно покачал головой, удивленно подняв брови. – Ну ну, – произнес Мышелов бархатным голосом. – И что же случилось с этим сундуком, как по твоему? Должен быть где нибудь на корабле, если, конечно, за борт не спихнули. А может, его еще в Брульске украли? – Я знаю, что вчера вечером, когда мы отплывали, он был на борту в целости и сохранности, – уверил его Миккиду. Потом нахмурился. – То есть я так думаю. – Его лицо вновь прояснилось. – Веревки, которыми он был привязан, лежат там же, где он стоял! – Что ж, хорошо, что хоть что то от него осталось! – сказал Мышелов. – Где же он может быть сейчас? Думай, Где? – Для большей выразительности он стукнул кулаком по накрытому материей сундуку, на котором сидел. Миккиду беспомощно покачал головой. Взглядом он шарил по комнате, избегая встречаться глазами с Мышеловом. («О го го, – подумал тот, – уж не начинает ли наконец до него доходить, что стало с девчонкой? Кто с ней теперь развлекается? Это было бы забавно!») Он вновь обратился к своему лейтенанту с вопросом: – А что твои люди думают о пропаже? – Ничего, господин. Озадачены не меньше моего. Я уверен, что они ничего не знают. По крайней мере я так думаю. – Угу. Ну а минголы что говорят? – Они на вахте, господин. Кроме того, они отчитываются только перед Урфом – и перед тобой, разумеется, господин. («Да уж, по части умения держать язык за зубами на мингола можно положиться», – подумал Мышелов.) – А Скор? – был его следующий вопрос. – Что знает об исчезновении сундука человек капитана Фафхрда? Физиономия Миккиду помрачнела. – Лейтенант Скор не состоит у меня под началом. Кроме того, сейчас он спит. В ту же секунду оглушительный двойной удар едва не вышиб крышку люка, закрывавшего вход в каюту. – Входи, входи! – откликнулся Мышелов раздраженно. – И нечего расшибать корабль в лепешку, если тебе нужно всего навсего открыть дверь! Сначала в дверях возникла только голова, покрытая редеющими рыжеватыми волосами, затем следом протиснулся и ее обладатель. Чтобы не стукаться лысой макушкой о потолочные балки, ему пришлось не только ссутулиться, но и согнуть колени. («Вот и Фафхрду пришлось бы сгибаться в три погибели, вздумай он войти в собственную каюту, – мелькнуло в голове Мышелова. – До чего же неудобно быть большим».) Скор смерил Мышелова холодным взглядом; присутствие Миккиду он едва заметил. Великан огладил пятерней свою бороду цвета ржавчины, явно стараясь придать ей более благообразный вид; однако в результате его усилий она стала больше, чем когда либо, походить на пучок ветоши. |
