Она с отчаянием огляделась по сторонам, но, так ничего и не увидев, резко отвернулась и опять устремила взгляд на черную бурлящую реку. Ее пальцы сомкнулись вокруг старинного Раднорского амулета, и она сделала еще один шаг в ледяную воду, которая дошла ей уже до колен. Если бы только можно было скрыться от этого замка. От Клива.

Но этому не суждено было случиться. Руки Клива оказались у нее на плечах, и, не говоря ни слова, он вывел ее на берег. Только когда Уинн присела на перевернутую лодку, он ее отпустил и принялся беспокойно вышагивать перед ней по усыпанному гравием берегу.

— Дело в том, что, если бы ты осталась, это решило бы множество проблем.

— Твоих? Или моих? — с насмешкой откликнулась Уинн.

— Наших, Уинн. Наших. — Он опустился перед ней на корточки и взял в ладони ее холодные руки. — Твои дети наполовину англичане. Ничего нет ужасного в том, если они вырастут на английской земле. О них хорошо будут заботиться. И о тебе тоже.

— Уж не ты ли? — предположила Уинн, стараясь быть ироничной, но с досадой была вынуждена признать, что вопрос ее прозвучал неуверенно.

— Да, я.

В первый момент показалось, что найдено простое решение. Если она останется, то ей не придется никого лишаться. Ни близнецов. Ни Клива… Но также быстро Уинн поняла, что ей придется отказаться от дома и собственной жизни. Она отдаст себя на милость этого человека, а ради чего?

— А как же я? Что буду здесь делать я? Ты об этом подумал? Каково мне будет жить в Англии? Вдали от моего леса. Вдали от Уэльса.

— Я бы… — Он замолчал, проводя большими пальцами по ее запястьям. — Я бы сделал все — все что угодно — лишь бы ты была счастлива. Мы были бы вместе, и ты вскоре бы поняла, что Англия не так уж сильно отличается от Уэльса. Наша жизнь здесь могла бы сложиться удачно.

Если бы было можно просто закрыть глаза и пожелать, чтобы эти слова сбылись, Уинн с радостью бы так и поступила. Умей она творить те чудеса, которые ей иногда приписывались, она воплотила бы это красивое видение в жизнь. Но в ней живо преобладал разум. Практичность. То, что он осмелился вообразить, было неосуществимой мечтой.

— Наша жизнь… — начала она. — Никакой нашей жизни быть не может. У нас с тобой нет общего будущего. Или ты забыл о леди Эделин?

Он едва заметно сжал пальцы вокруг ее запястий. Потом вздохнул.

— Нет. Я не забыл об Эделин.

Уинн заставила себя продолжать, хотя в душе ее поднялась необъяснимая, еще более сильная боль.

— Скоро объявят… о вашей свадьбе. Она будет прелестной невестой, хотя и не очень счастливой.

— Что ты имеешь в виду?

Зависть — вот, что заставило ее так говорить; зависть и боль. Это было настолько очевидно, что Уинн даже не попыталась притвориться.

— Я имею в виду, что именно она просила тебя привезти белладонну — ядовитый паслен. Именно она стреляет своими красивыми выразительными глазками во все стороны, кроме твоей. Даже Дрюс не был лишен ее внимания. — Она мрачно улыбнулась, натолкнувшись на его молчание. — Правильно ли я поняла, что тебе неприятно ее непостоянство?

— Понимай как хочешь, — прорычал Клив. — Мой брак с Эделин необходим, если я оставлю тебя здесь. Земли, которые дают за ней в приданое, объединенные с теми, что обещал мне лорд Уильям в качестве награды…

— Не желаю этого слышать! — Уинн вскочила и попыталась обойти Клива. Но он не выпустил ее рук, а когда выпрямился, то не дал ей пройти.

— Уинн, выслушай меня. Постарайся разумно отнестись к этому.

— Нет! Нет, я не хочу быть разумной.