Он, будто почувствовав ее неловкость, остался доволен, потому что откинулся как ни в чем не бывало на ствол огромного кедра за спиной.

— Вот мои руки, о колдунья лесов Уэльса! Ты сотворила с ними зло. Теперь подойди и вылечи их.

Спрятав гнев, Уинн приблизилась. Он наверняка знал, что это Гуинедд заставила ее прийти к нему на помощь. Но он не мог быть уверен, что она поступит как покорная овечка. Раз ей больше ничего не остается, она хотя бы заставит его призадуматься и сотрет это высокомерное самодовольство с его лица.

— С огромным удовольствием вылечу вас, милорд, — произнесла Уинн преувеличенно сладким голосом. Она взглянула на красные потрескавшиеся руки. Несмотря на то, что она сумела сдержать ухмылку, ее выдали глаза, которые сверкнули злобной радостью. — О Боже, как ужасно пострадали ваши пальцы! — Она присела рядом с ним и разложила свои снадобья. — У вас всегда такая чувствительная кожа?

Без малейшего предупреждения он схватил ее за подбородок и рывком приподнял ей голову, взглянув девушке прямо в глаза.

— Не всегда. Все зависит от раздражителя. Например, руки отреагировали на твою чертову траву. Все остальное реагирует прямо на тебя.

Он выпустил ее подбородок и, прежде чем она сумела ответить, неторопливо, едва касаясь, провел воспаленными пальцами по ее шее, изучающе и властно.

Она хотела было отпрянуть, но он успел схватить ее запястья.

— О нет, постой, моя маленькая Валлийская колдунья. Ты еще не закончила свою работу.

Уинн никогда прежде не оказывалась в такой ловушке. Ведь знала же она, что нельзя смотреть ему в глаза. Ведь знала, что не должна позволять ему дотрагиваться до себя. И вот опять попалась.

Минуту, длившуюся бесконечность, они пристально смотрели друг на друга. Ее обжигал жар его ладони и жар гнева, полыхавший в его глазах. И все же огонь, вспыхнувший между ними, горел неистовей, чем можно было ожидать. Уинн знала — в этом виновата его проклятая магия. Страшная, всесильная магия, которой он обладал.

Сердце ее колотилось, во рту почему-то пересохло, но она заставила себя произнести:

— Если вы соизволите отпустить меня, я исполню просьбу бабушки. Но будь моя воля… — она не закончила фразу. Впрочем, в этом не было необходимости.

Презрительно фыркнув, он отпустил ее, но было ясно, что он вовсе не успокоился. Начал скрести левую ладонь, но тут же передумал.

— Избавь меня от этого проклятого зуда, — прорычал он. — И без фокусов, иначе жестоко поплатишься.

Отстранившись от его рук и гипнотических, бездонных карих глаз, Уинн почувствовала, как к ней медленно возвращается спокойствие. В ней все еще бушевал гнев, но она понимала, что с этим человеком следует вести себя спокойно. Она должна управлять своими эмоциями и всей ситуацией в целом. Опустив кусочек ткани в прохладную жидкость, она сосчитала про себя до десяти. Сначала по-валлийски, затем по-английски.

— Держите руки над миской, — велела она, довольная тем, что голос ее звучит ровно.

Девушка улыбнулась, разворачивая намокшую тряпочку. Хотя примочка была целебной, Уинн знала, что сначала раздраженную кожу будет больно жечь. Уинн отжала ткань над протянутыми руками, но когда он всего лишь едва заметно поморщился, она удивленно посмотрела на него.

Взгляд, с которым она встретилась, был пристальным и холодным. И немного грозным.

— Здорово жжет, но, несомненно, так и надо. — Его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос.

— Примочка и должна жечь, чтобы отпугнуть злых духов, — машинально ответила она, как обычно отвечала всем больным.