-  Не, Мишань, я, конечно, понимаю - стресс, вегетососудистая дистония, плохой аппетит, но КАРМАШЕК-ТО ОТПУСТИ! Нашла себе спасательный круг!

    Я с трудом разжала руки. Полинка тут же откатилась и шумно уселась на пострадавшую часть тела.

    -  Синяк будет! - пожаловалась она. - С твоими отпечатками пальцев!

    -  Где… мы? - проблеяла я, с трудом ворочая головой. Вокруг были только каменные стены, основательно измазанные чем-то похожим на строительный раствор. Потолка видно не было из-за плохого освещения.

    -  Хотела б я тебе сказать - в Караганде, но не думаю, что даже у них были такие проблемы! - ответствовала Полина. - Скажу проще: мы в том самом месте, по названию которого получил кличку твой буля!

    Я тоже села. Потрогала стены - рука оказалась перепачкана в какой-то белой дряни. Посмотрела вперед - темнота, обернулась назад - темнота. Хорошо хоть Полина привычно сопела рядом, иначе я бы с ревом: «Маманя!» кинулась биться головой о стены (не, наверное, не кинулась бы - какие-то они чересчур грязные даже для сильной истерики). Но страшно мне стало. Да так, как никогда в жизни не было. Даже на уроках труда, когда училка, пребывавшая в глубоком маразме года этак с тридцать седьмого, злобно выворачивая челюсть, рассказывала жуткие истории про девочку, которая «шила, шила и пальцы себе к машинке пришила!», или про ту, у которой косу в швейную машинку затянуло. Мне не было так страшно, даже когда один мой преподаватель, перед занятием которого валерьянка была самым ходовым товаром, кричал: «Вы что думаете, Отелло задушил Дездемону из-за сопливого платочка?! Не-эт! Он придушил ее за то, что она не знала классификацию кельтских языков! "Жаль я с вами то же самое сделать не могу!» (Уже на экзамене выяснилось, что у него на самом деле было доброе сердце…)

    Я захлюпала носом.

    -  ОПЯТЬ?-завопила Полли. - Сколько можно! В твоих соплях весь Семипендюринск утопить можно! Что за манера - сесть на сиделку и завыть?! Ты это бросай! Мы натурально влипли, тут мокнуть некогда!

    Я послушно затихла, артистично размазав по щеке одну-единственную успевшую выкатиться слезинку.

    -  Что делать-то, Полин, что делать? - жалобно спросила я.

    -  Нереветь - раз, подумать - два! - Полина яростно заскребла макушку. - Ох, чует моя попа, это все из-за меня! Предупреждал меня Ула…

    -  Кто?

    -  Не важно, хотя нет, важно! - Полинка необычайно посерьезнела. - Слушай, Мих, ты… это… только не обижайся, я тебя кой о чем спросить хочу, ты только правду ответь! Ты так, чисто случайно, не ведьма ли?

    Я поперхнулась. Открыла рот и вытаращилась на Полянку. А она-то откуда знает? Неужели это так заметно?

    Полли не так истолковала мое замешательство и забормотала:

    -  Не, Миш, я не в обидном смысле, а в самом нормальном, то есть в ненормальном, в самом аномальном смысле. Вот.

    Я потупила зеленые очи долу:

    -  Ну… да.

    -  Круто! - деловито сказала Полли, не выказав ни малейшего удивления. - Тогда зови Улу и говори, что мы влипли!

    -  Кого звать?!

    -  Помощника моего! Его Улой зовут, и кажется мне, что сейчас он где-нибудь кагор глушит, вместо того чтобы меня охранять! Давай, давай - он мне сам сказал, что ты их видишь!

    Да уж, вижу! Да так часто, что самой надоедает.