- Мы понимали, что многие умирают от ран и лихорадки. Прошел целый месяц, прежде чем мы с отцом смогли добраться туда, найти и привезти его домой. Я знаю, что такое тревога. Это должно быть, было ужасное время для вас, особенно в вашем положении.

- Да, - произнесла она.

- Но мне ничего не говорили, до рождения Закари. Она улыбнулась сыну, который следил за ними, но не слушал взрослый разговор.

- Это чудо. У меня отняли одного, но взамен дали другого.

- Да, - подтвердил виконт.

- Вы любили его. Это было утверждение, не вопрос.

- Да, - сказала она.

Барбара посмотрела на него, на секунду притихнув.

- Вы знали, что ваша жена умрет, когда женились на ней? Сколько она прожила?

- Около двух месяцев,- ответил он.

- Все время она лежала в постели, бедная Анна-Мария. К счастью, ей было почти не больно. Только ужасная слабость и истощение. Но она всегда была слабой девочкой, хотя милой, терпеливой и веселой. Она никогда не жаловалась и не злилась на судьбу. В отличие от меня.

- Я почти умер от потери крови, когда в день ее смерти разбил окно, после того, как закрыл ее глаза.

- Мне повезло больше, не так ли? - спросила она.

- Я не знаю, как жила бы без моего ребенка. Но я полагаю, что выжила бы. Вы же выжили.

- Долгое время,- произнес он.

- Люди даже не хотят, чтобы боль ушла. Кажется предательством существовать без боли, позволять себе хоть час прожить без мыслей об умерших.

- И это естественная боязнь забвения, словно это доказывает, что мы не по-настоящему любили их. Но, кажется, жизнь мудрее нас. Боль становится легче. И мы снова улыбаемся. Со временем, готовы жить снова.

- Да, - согласилась она.

Он сверху вниз посмотрел на нее. Но ничего не спросил. Это было бы дерзко. Есть ли у нее что-то или кто-то, чтобы жить не только для сына? Сможет ли она продолжать жить, как и он. Факт, что она была незамужней матерью, обрекал ее на жизнь на задворках общества навсегда. Был ли конец ее позору, как был конец его одиночеству?

- Танцевать, с тоской произнесла она, прежде чем он смог что-либо сказать, смотря в сторону, где показался вдовий домик.

- Как замечательно было бы танцевать.

Кажется, она внезапно поняла, что сказала. Она покраснела и посмотрела на сына.

- Он, должно быть, очень тяжелый.

- Закари, спускайся вниз, дорогой, беги вперед и открой калитку.

- Вы зайдете на чай, сэр?

- Я отсутствовал дольше, чем предполагал, - ответил виконт, спуская ребенка с плеч.

- Думаю, мне лучше вернуться домой. Но благодарю Вас за приглашение.

Он не мог придумать повод увидеть ее снова. И захочет ли он ее видеть? Он приехал поучаствовать в беззаботном и веселом домашнем празднестве, а не потакать горькой сладости воспоминаний с кем-то, у кого похожий жизненный опыт. Он приехал ухаживать за леди Евой Ганновер, а не заводить дружбу с ее старшей сестрой.

Но он хотел видеть леди Барбару снова, признался он себе, когда они остановились, и он посмотрел на ее красивое лицо. И неожиданно лорд Брэндон понял, что дало ей такую красоту. Восемь лет назад, она, наверное, была очень хорошенькой, как ее сестра сейчас. Но за эти восемь лет, страдания и любовь оставили свой отпечаток на ее лице, и спокойствие и знание жизни в ее глазах. В итоге, леди Барбара стала красивой.

- Возможно, я навещу Вас вместо завтрашнего приглашения, или, на худой конец, за день до моего отъезда, - произнес он.

- Можно?

Ее глаза улыбались ему.

- Мы будем вам рады, сэр,- ответила он.

- Но вы не должны чувствовать себя обязанным прийти.

- Я знаю, что в Дарем холле дни расписаны по часам различными.

- Не ругайте его слишком сильно, когда останетесь вдвоем, - попросил виконт, подмигнув ей.

- Мальчики всегда беспечны. Все они такие.

- Я заметила, - сказала она.