Грозный меч владыки Кулла

    Станет вашею судьбой.

    Скачем смело мы в сраженье.

    Дом родимый позади.

    Твердь ложится под копыта.

    Знамя Кулла впереди.

    Валка! Ты, войско храня,

    Не позабудь и меня.

    Жалоба старого корабля

    Осторожнее тут, на прогнившем и грязном причале,

    Где меж черными сваями мертвенно стынет вода.

    Это я, “Покоритель морей”. Вы меня не узнали?

    Да и как тут узнать, если прошлое съели года...

    Был я гордым и стройным пенителем синего моря,

    Самым лучшим во флоте могучем владыки-царя.

    Побеждал я всегда, и с врагами, и с бурями споря.

    Люди “Гордостью Кулла” меня называли не зря.

    Царь стоял на корме иль на кнехте сидел, как на троне,

    Вперив взор в океан, словно видел за ним он врага.

    Жарко плавился полдень, и камни сверкали в короне,

    И блестели суровою сталью на шлеме рога.

    С ним мы плыли бесстрашно на поиски стран небывалых,

    Где под яростным солнцем из швов выступала смола,

    И нездешние волны качали там чаек усталых,

    И нездешние звезды гляделись в морей зеркала.

    По ночам выплывали из бездны, страшны, как кошмары,

    Твари, коим и имени нет. Кулл рубил их с плеча.

    И акулы размером с кита, и гиганты кальмары

    Стали добычей его гарпуна и меча.

    Мы великого Змея Морского видали однажды,

    Нам встречались не раз в небе призраки странных судов.

    В мертвом штиле на южных морях мы томились от жажды,

    Замерзали на севере, в царстве сверкающих льдов.

    Бури грозно рычали, и мчали меня, и качали.

    Налетал вдруг свирепо стремительный яростный шквал,

    Злобно щерились рифы, и некуда было причалить,

    И вставал, надвигаясь, девятый погибельный вал.

    Ветер странствий нас звал за собой. Зову властному внемля,

    Мы прошли все моря, повидали мы все берега

    И в бескрайнем просторе нашли неизвестные земли,

    Те, куда не ступала доселе людская нога.

    Мы вернулись с победой, омывшись в соленой купели,

    Облачивши во плоть дерзновенные Кулла мечты.

    Звуки труб золотых нам великую славу пропели,

    И встречая нас, с берега люди кидали цветы...

    А теперь в мертвой гавани я, точно труп на кладбище,

    Средь гниющих собратьев моих, кораблей боевых.

    Я, подохший в канаве, ограбленный временем нищий,

    О котором не вспомнит никто в светлом мире живых.

    Тишина и тоска. Только звезды далекие блещут.

    Молча стынет вода, равнодушна, мертва, холодна.

    Да пришедшая с моря в бог гулкого трюма зловеще

    Постучится порой, словно вестница смерти, волна.