| Но когда до роковой, разделяющей команды, черты оставалось меньше локтя, Парафт сумел-таки нащупать пяткой крохотный окаменелый бугорок и, упершись в него обеими ногами, встал, как стена.Воцарилось хрупкое равновесие. От чрезмерного напряжения мышц и мощного притока крови к голове у борцов заложило уши — никто из них не слышал ни голосов зрителей, ни криков боровшихся по соседству команд, ни собственных стонов и ругательств.Припав к канату всем телом, Парафт поймал еле уловимый ритм равномерных толчков туда-сюда и старался накопить хотя бы кроху энергии для решающего рывка. Напряженные до предела мышцы были готовы лопнуть. Юноша посмотрел на соперников. Три одинаковых лица, с дико выпученными глазами и скрежещущими зубами, со злобой взирали в его сторону. Тогда Парафт, по-обезьяньи оскалившись, неожиданно показал близнецам язык. На мгновение братья опешили — и этого хватило, чтобы натяжение каната слегка ослабло. Уловив момент, здоровяки из команды Парафта радостно охнули и разом рванули. Сопротивляться было бесполезно, и вскоре противники повалились на землю.Но обида и злость вмиг подняли близнецов на ноги. С негодующими криками они обступили судью, указывая на Парафта. Однако вершитель турнирной судьбы не реагировал на жалобы — он то ли не видел выходки юноши, то ли не придал ей значения. Так или иначе, безжалостным властным жестом указал братьям на ворота Арены. Проигравшим пришлось подчиниться.Далее предстояли кулачные бои. В любом из них Парафт мог проиграть, но ощущение, что отныне будущее зависит только от него самого, приводило юношу в восторг. Отдыхая, он присел на землю, а его напарники, посчитав успех исключительно своей заслугой, радостно обнимались и хлопали друг друга по плечам. О существовании Парафта они уже успели забыть.Но жребий рассудил иначе, в первом же поединке столкнув юношу с одним из его недавних товарищей по команде. Воодушевленный удачным, как ему казалось, выбором, здоровяк даже виновато развел руками — дескать, не я так решил. Затем он повернулся к королевской ложе, опустился на колено и в порыве верноподданнических чувств потряс поднятыми руками. Провинциальное простодушие выплескивалось наружу, но теперь Парафта не интересовал внутренний мир соперника — более пристально он посматривал на его огромные кулаки.«Бычок» не владеет приемами борьбы, решил юноша, и будет колошматить меня напрямую, надеясь разделаться одним ударом. Он не ошибся. Едва прозвучала команда судьи, как здоровяк выставил вперед свои кулачища и глубже втянул голову в плечи, из-за чего и впрямь стал похож на бычка. Уверенный в своем превосходстве, он немедленно пошел вперед и нанес первый удар правой. От этого удара, как и от следующего, Парафт легко увернулся, а еще несколько принял на руки.Обнаружив, что юноша не оказывает должного сопротивления, и приняв это за трусость, «бычок» шел напролом. Число наносимых им ударов все возрастало и возрастало, но они по-прежнему не достигали цели. Здоровяк не догадывался сменить тактику и отдышаться. Ему казалось, что победа близка, что юноша вот-вот упадет, надо лишь ударить поточнее и посильнее.«Так он, пожалуй, быстро выдохнется, — испугался Парафт. — Мне это совсем ни к чему. Надо его встряхнуть». Улучив момент, когда неистово молотивший кулаками соперник потерял всякую осторожность, юноша сделал резкий выпад и сильно ткнул пяткой в незащищенное правое плечо «бычка».Хотя бои по традиции назывались кулачными, правила позволяли почти все, за исключением выдавливания глаз, ударов в пах и явного членовредительства. Противнику Парафта пора было сделать выводы из случившегося, но силач предпочитал не думать, а бить. Злость всецело овладела им. Тогда-то юноша и осуществил задуманное — подставил неприятелю грудь. Удар страшной силы отбросил Парафта на несколько шагов, дыхание перехватило, голова налилась свинцовой тяжестью, перед глазами поплыли круги. «Спокойно, спокойно, — говорил себе Парафт, увиливая от новых атак здоровяка. |
