К этому моменту мы поднялись на второй этаж, где небольшой холл ветвился направо и налево коридорами. Два охранника почтительно поздоровались с Олегом, и мы свернули в левое крыло здания.

Новая волна его злобы, как и в прошлый раз, прошла по моему телу. Я судорожно сглотнула, когда Палач остановился, развернул меня за плечи к себе и вперился мрачным взглядом синих глаз.

— Ты, маленькая потаскушка, что о себе возомнила? — спокойным голосом заговорил он. О! Я знала этот тон, он не предвещал ничего хорошего. Я внутренне съежилась, боясь посмотреть ему в глаза. А Олег продолжал:

— Думаешь, весь мир крутится вокруг тебя? Если бы я только захотел, ты бы умоляла меня, валялась бы у моих ног, только за то, чтобы я прикоснулся к тебе.

Я хрипло рассмеялась.

— Это, похоже, ты возомнил себя, чуть ли не Богом!

Я гордо вскинула подбородок и послала ему один из самых дерзких своих взглядов. Его губы сжались в плотную ниточку. С минуты мы смотрели друг другу в глаза, а потом он неожиданно тихо рассмеялся.

Я выпучила глаза. Честно говоря, я ожидала, что он ударит меня или скажет что-нибудь пошлое обо мне или моей матери. А он… смеется?!

Олег отпустил меня и пошел дальше по коридору. Я потрусила следом, гадая, что его так развеселило.

Мы подошли к высокой двухстворчатой двери. Блондин постучал.

— Входите, — раздалось с той стороны, что мы и сделали.

Мирон стоял возле окна со стаканом. В помещение, горел единственный торшер, и трудно было сказать, что этому человеку сегодня исполнилось пятьдесят. Лишь седые виски выдавали его возраст.

Здоровый, подтянутый мужчина в полном рассвете сил — вот как я бы охарактеризовала его.

— А, Сашенька, привет девочка моя. Ты проходи, не стесняйся. Садись в кресло. — Он указал на одно из двух, стоящих напротив друг друга, кресел.

— Здравствуйте Роман Николаевич, — поздоровалась и я, приложив максимальные усилия для того, чтобы мой голос звучал дружелюбнее. На самом деле мне сейчас очень хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но, понимая, что из этого ничего хорошего не выйдет, старалась держать себя в руках.

— Когда мы с тобой в последний раз виделись? — продолжал Мирон. — Кажется год назад? Ты изменилась. Красавицей стала, одним словом. Насколько я помню, при прошлой нашей встрече вид у тебя был болезненный, да и Олежек слегка перестарался.

— Роман Николаевич, неужели вы пригласили меня толь для того, чтобы предаться воспоминаниям, столь неприятным мне? Если дело в деньгах, то срок выплаты завтра.

— Перед смертью не надышишься, — осклабился он и вмиг посерьезнев, добавил:

— Олег, оставь нас, пожалуйста, наедине.

Блондин, молча, поплелся к выходу, хотя явно предпочел бы остаться с нами.

— Хороший песик, — вырвалось у меня. Я закусила губу.

Да уж, язык мой — враг мой.

Но Олег не ответил, лишь ненадолго задержался на пороге, прежде чем закрыть за собой дверь.

— Зря ты так с ним. Между прочим, он тебе симпатизирует. Приласкала бы его, обогрела, авось что-нибудь и вышло путное. — От его слов меня передернуло. — Но насчет «песика» ты права. Он один из немногих людей, которым я полностью доверяю.

— Вы доверяете? — усмехнулась я. — Да еще и полностью?

— Скажем так, на девяносто процентов. Но давай перейдем к делу, из-за которого я позвал тебя. У меня есть деловое предложение к тебе.

Повисла пауза.

— Какое? — не выдержала я.

— Если ты украдешь кое-что для меня, я сниму с тебя остаток долга.