- Не оставляй нас, ты нам всем очень дорога, ты член нашей семьи! Я виновата, но… - Она как будто запнулась и опустила глаза, а потом выпалила: - Пожалуйста, давай начнем сначала? Мы можем стать подругами! Мне страшно и одиноко… ты нужна мне!

Катя посмотрела на Вильяма, и тот мягко улыбнулся.

- Я горжусь тобой! Бесу нужно немало силы воли, чтобы признать свою вину.

Она в смятении отвела взгляд.

- Ты слишком добр ко мне, я не заслуживаю. - И произнеся это, она вдруг поняла, что на этот раз не солгала. Он всегда был к ней слишком добр, слишком снисходителен, слишком, слишком во всем.

А Ксане ничего не оставалось, как подхватить ее игру - она промолвила:

- Счастлива, что все уладилось. Я безмерно привязана к этому дому и к вам, Катя.

Девушка как можно естественнее улыбнулась, при этом не поверив ни единому слову служанки.

«Знаю я, сука, к кому ты привязана… но этому не бывать!» - Катя обернулась к Тане, вручила ему конверт и попросила:

- Отнеси по адресу.

Юнец нахально ухмыльнувшись, проворковал:

- Я тоже тобой горжусь.

И в эти четыре слова он вложил все то, что не смог сказать пятью минутами ранее, о чем не смел говорить вслух.

Девушка вошла в дом и в коридоре обнаружила стоящих возле стены друг против друга Киру и Йоро.

Катя вызывающе уставилась на девочку, одетую в очередное платьице в оборочках, и поинтересовалась:

- А ты гордишься мною?

Та смотрела на нее огромными фиалковыми глазами и молчала.

Девушка хотела заставить ее говорить, но тут ее за руку взял Йоро. Он смотрел на нее с любовью и преданностью. Злость, готовая вот-вот закипеть, отступила, внутри сделалось спокойно, а осколки разбитого сердца шевельнулись от нежности.

Катя крепче сжала его маленькую горячую ладошку и, не зная, как выразить свои чувства, просто сказала:

- Спасибо.

Она не видела, уводя его за собой, как мальчик обернулся и подарил Кире ободряющую улыбку.

В один из теплых, казалось бы, уже совсем летних вечеров Катя шагала между старыми домами когда-то промышленного района по улице, ставшей уже совсем родной. Воздух ближе к ночи стал свежее, очистился от копоти и был наполнен теплыми запахами пробившейся травы, листьев, растений, пыли и нагретого за день асфальта. При легком ветерке шелестели кроны деревьев, в потемневшем сине-сером небе парили птицы. Бледная луна нерешительно взошла на небосклон, но ярко вступить в свои права не торопилась.

Девушка то и дело оборачивалась, чувствуя на себе чей-то пронизывающий взгляд.

«Опять Тане следит», - подумала она, но решила оставить попытки выманить его из укрытия. Собственно, для того Цимаон Ницхи и отправил его сюда, чтобы тот следил за ней.

Завидев вдалеке парочку, черноволосую девицу в лакированной куртке, сидящую на мотоцикле, и парня с лохматыми русыми волосами, Катя остановилась.

Молодые люди разговаривали. Девица на этот раз не выглядела сердитой, раз она даже засмеялась, откинув назад голову с высоким черным хвостом. Ее зеленые, цвета только распустившейся листвы глаза лучились удовольствием.

Катя наблюдала за ней, всматриваясь в красивое, несколько надменное и в то же время живое и нежное лицо.

«Глаза были синими», - неожиданно вспоминала девушка, воссоздавая картину из начала весны, когда впервые увидела эту девицу во дворе. Тогда цвет ее темно-синих глаз показался необычным, впрочем, как и манера поведения.

Сегодня мотоциклистка в черном предстала совсем в ином свете, несмотря на то что своему любимому цвету не изменила.

Но вот девица взмахнула на прощание рукой, завела мотоцикл и уехала. Паренек двинулся в ту же сторону, и Катя быстро его догнала.

Он обрадовался ей, восторженно оглядел с ног до головы, можно было подумать, на ней одеты не обычные потертые джинсы с футболкой, а красивейшее бальное платье.