Лайонел застонал.

— Катя, не позволяй ей собой манипулировать!

Девушка подняла на него глаза, горящие от навернувшихся слез.

— А кому позволять, тебе?

— Между мной и Анжеликой давно все кончено! Почему ты не веришь мне?

Катя с большим усилием убрала его руки со своих плеч.

— Любовь к тебе — это бесконечная боль. Я не могу быть с тобой, я устала день изо дня бороться за тебя, устала от того, что ты постоянно делаешь мне больно, устала чувствовать себя несчастной, устала бояться.

Лайонел смотрел на нее с яростью. Она сделала несколько шагов назад, пробормотав:

— Нам лучше расстаться.

Он холодно улыбнулся.

— Когда нам расстаться, я решу сам.

Катя горестно покачала головой.

— Я говорю тебе, что не хочу с тобой больше быть, а тебя волнует лишь твоя гордыня.

Лайонел с минуту молчал, затем сделал жест рукой, позволяя ей уйти.

— Знаешь, прекрасно! — бросил он. — Я тоже устал постоянно оправдываться перед тобой и бояться шаг ступить без оглядки на твою реакцию! Будь проклят тот день, когда я встретил тебя.

Она развернулась и зашагала прочь, но не выдержала, обернулась и, глядя на него, сказала:

— Будь проклят тот день, когда я решила, что ты стоишь дороже моей жизни.

Словно в насмешку над ней звучал их вальс.

В темной прихожей с ржавыми крючками и одиноко свисающей с потолка лампочкой Катю встретила Ксана.

— Что случилось? — спросила служанка, удивленно переводя взгляд с Кати на чертенка, стоящего рядом с ней. На плече тот держал палку с привязанным на конце платком. Сколько Катя не выспрашивала, что в нем, малыш лишь говорил: «У меня должны быть личные вещички, разве нет?»

— Мы с Лайонелом расстались, — ответила девушка и, не вдаваясь в подробности, двинулась в свою комнату.

Проходя по коридору с лампочками на проводах и дверьми, измазанными побелкой, она ощутила сильнейшую ностальгию по прожитым здесь дням. Этот необычный дом, пусть совсем непродолжительное время, стал ей дорог. И длинная-длинная улица, по которой несколькими минутами ранее она шла, глядя на старые полуразрушенные дома, забитые досками и заложенные картоном окна, ржавые решетки, сломанные водостоки — все это показалось ей прекрасным и нужным.

Ксана следовала за ней по пятам до самой комнаты.

— Я могу помочь?

Катя с благодарностью ей улыбнулась.

— Хочу побыть одна.

Служанка понимающе кивнула и вышла за порог, а любопытный Олило устремился за ней. Он обожал завязывать знакомства и обследовать новые места.

Девушка опустилась на кровать и закрыла глаза. Несколько часов назад она еще находилась в подземном Петербурге, видела Лайонела и говорила с ним, а теперь была тут — одна. События последних дней пронеслись перед мысленным взором. Сейчас она пыталась понять, почему все так случилось… Неужели она ждала Лайонела весь день, чтобы сказать ему то, что сказала в галерее? Девушка задавала себе один и тот же вопрос:

«Неужели я порвала с ним из-за Анжелики?»

Ей хотелось верить, что это было взвешенное и обдуманное решение, которое никак не относилось к его бывшей любовнице. Но чем больше думала о том, как целый день ждала Лайонела, как смотрела в окно, надеясь случайно увидеть, тем очевиднее становилось — решение не было взвешенным, она приняла его под влиянием увиденного поцелуя.

Девушка усмехнулась.

— Все-таки развела нас.

В отличие от нее, Анжелика Тьеполо не сдавалась, она знала, чего хочет и бескомпромиссно шла к своей цели любыми путями. Катя подумала о Моргане Норише и неожиданно поняла, что ей жаль его.