У него не было глаз, в точности как у белого голубя на перроне во Франции.

— Это плата за жизнь тут. Вампиры как-то, знаешь, подумали и решили, что цена высоковата.

— Кто же взимает плату?

— Есть два божества, одно властвует в водах, а другое на суше — лесное.

— Которое создало оборотней?

— Отрадно знать, что Йоро поинтересовался историей своего происхождения, — усмехнулся Лайонел. — Да, речь именно о том божестве. Два божества поставлены над межмирьем — особенным альбомом Вселенной, если хочешь. Божества отнимают у жителей глаза — тут они им не нужны, им дается знание о каждом миллиметре этого мира, но пути назад нет. А их глаза становятся глазами божеств в нашем мире. Форма их глаз, правда, не ограничивается нашим представлением о глазах, они могут быть чем угодно — папоротником в лесу, деревом, цветком, камнем.

— Кто же в здравом уме тогда сюда придет? — фыркнула Катя.

— Приходят, приползают, приплывают и прилетают. — Молодой человек почесал за ушком у Орми. — Божества выбирают у каждого вида особь, наделяют особенной привлекательностью и те приводят в межмирье других.

— Заманивают! — возмущенно поправила Катя и обеспокоенно уточнила: — А у нас, — она кивнула на летучую мышь, — у Орми не заберут глаза?

Рогатая возмущенно сверкнула глазками и вцепилась в плечо Лайонела когтями, говоря тем самым, что не отдаст свои черные бусинки.

Молодой человек засмеялся.

— Если пробудем тут больше трех суток, такой вариант возможен.

Катя заметила прошедшего мимо Теофано.

— А почему у него не отнимают? Он часто на своем корабле бывает в таких местах?

— Куда только Тео не заносит в поисках монет, его пассажиры — публика очень разношерстная. Но хозяин корабля сам сатана, божества не посмеют вмешиваться в его проклятие и как-то менять.

Катя долго раздумывала над услышанным, а потом удивленно спросила:

— А вампиры ведь дети ангелов, у вас… — Она осеклась и поправилась: — У нас свое проклятие, мы прокляты самим Богом, разве божества имеют право что-то менять?

— В нашем случае все сложнее. Те, кто сюда попадают, обретают бессмертие, а мы уже бессмертны. Нам нужно питаться, а если мы будем истреблять обитателей межмирья, то нарушим миропорядок слишком многих вещей, а это никак не сможет остаться незамеченным. В конце концов, мы не смогли бы вернуться назад, а тут, если и возможно умереть, то только от скуки.

Орми потянулась к его уху, как будто что-то шепнула.

— Что она сказала? — полюбопытствовала Катя.

— Говорит, ты глупая, — озвучил Лайонел. — Она не понимает, зачем вампирам солнце в межмирье, если они лишатся глаз и не смогут его видеть.

Девушка оскорбленно прищурилась.

— А почему она сама не может мне об этом сказать, боится? Только и может на ухо тебе шептать!

Орми как дикая кошка зашипела и ударила воздух когтистым крылом.

— Она говорит, что ненавидит тебя и никогда не опустится до разговора с тобой.

Катя передернула плечами.

— Очень надо.

На самом же деле пренебрежение крылатой твари ее задело, но доставлять той удовольствие, признавшись в этом, она не собиралась.

«А Лайонел тоже хорош, мог бы сказать ей, чтобы не вела себя так! Его брат бы не позволил… — Девушка решительно пресекла мысли о Вильяме. Она его бросила, предала и думать о нем просто не имела права. — Был бы тут Йоро, он бы постоял за меня».