Пришлось олимпийцам добавить еще одного сторожа, чтобы подменял тех двоих в выходные и праздничные дни, а также в случае болезни. Организовалась целая бригада, и мудрые небожители поняли, что без руководства порядка в ней не будет, и потому назначили им начальника. И опять незадача: когда начальник заболевал или отлучался по делам службы, кто-то должен был выполнять его функции — так нашлось местечко и для зама. У каждого было не только по лачуге — стражи обзавелись и скотинкой, и огородиками, и садиками; хозяйство вели жены-горянки, а вскоре заголосили в поселке детишки, они росли, женились, плодились, расселялись по округе. Сменялись поколения и эпохи, и вот даже в самых отдаленных горных районах подули ветры прогресса и техники, рядом с деревенькой выросли города, зашагали к ним электрические столбы, поднялись телевизионные башни — всех нововведений и не перечислить…

Только Сизифов труд не изменился ни на йоту: все тот же камень, та же гора, тащи вверх, беги вниз… Не изменилась, кстати, и нерадивость стражей: имея множество приватных занятий, они старались все больше и больше времени урвать от своих прямых обязанностей. Иногда Сизифу даже казалось, что его по целым месяцам абсолютно никто не сторожит, и постепенно у него стала созревать дерзкая мечта: а что, если в один прекрасный день стряхнуть с себя оковы и податься туда, за Стикс, где совсем иная, незнакомая жизнь. Соблазн был столь велик, что однажды, спускаясь за покатившимся вниз камнем, Сизиф не остановился, как обычно, у подошвы горы. И чем дальше уходил он, тем все более удивительные и странные картины разворачивались перед его потрясенным взором: магистрали, автомобили, аэродромы… И все это выросло на едином камне, на камне Сизифа, однако Сизиф этого не знал, да и откуда ему было знать…

Он ведь даже не предполагал, что в местных ресторанах подают фирменное жаркое из бычьего загривка «а-ля Сизиф», что на здешнем стадионе ежегодно проводятся всемирные состязания тяжелоатлетов на кубок Сизифа, что каждую осень научно-техническое общество присуждает премию Сизифа за лучшее изобретение, предназначенное для облегчения физического труда, а каждую весну лавровым венком Сизифа увенчивается писатель, создавший наиболее значительное произведение о красоте Сизифовых будней.

Не догадывался Сизиф и о том, что подаваемые его стражами рапорты — то есть первичная информация с пункта наблюдения — фиксируются и обрабатываются ныне счетными центрами, что на перфокартах закодирована энергия, затрачиваемая волокном и даже протоном каждой его мышцы в единицу времени, что в лабораторных пробирках исследуется химический состав проливаемого им пота (соль в пределах нормы), что могучие телескопы и спектроскопы помогают ответить на вопрос, на сколько игрек-единиц уменьшается производительность Сизифова труда в период солнечной активности…

Едва ли понял бы что-нибудь Сизиф, если бы ему сообщили, что недавно удалось наконец доказать следующее: в высшей точке вкатывания камня кислотность его желудочного сока возрастает… И чего доброго, не поверил бы Сизиф собственным глазам, увидев анатомо-физиологически точную антропологическую модель себя самого, вкатывающую на искусственную гору заменитель камня в естественной среде царства Аида; в совершенстве воссозданная система действовала столь идеально, что оригиналом можно было пренебречь, тем более что модель всегда была под рукой…

И уже совсем лишился бы сознания Сизиф, узнай он о так называемой камнетерапии: один предприимчивый медик сообразил, что, таская свой камень в течение тысячелетий, Сизиф не надорвался, не сошел с ума, не заболел и даже насморка не схватил; вывод напрашивался сам собой, и вскоре таскание камня в гору было признано прекрасным средством от ожирения, истощения, апатии, депрессии, раннего постарения, позднего созревания, аллергии, насморка, ишиаса и всего чего хочешь.