– Ну, меня-то ты зря упрекаешь. Я о тебе ни на день не забывал все эти годы. Говоришь, не просто так? А в чем, собственно, проблема?

    Голос его на последних словах чуть изменился; сладости в нем поубавилось. Ах ты, Сева, Сахар Медович…

    – Проблема в том, – сказал я тоже без лирических обертонов, – что в иностранных корреспондентов в столице России в первый же вечер их пребывания стреляют. И не просто, чтобы напугать. Что же вы так бездарно заботитесь о людях, целиком полагающихся на вас?

    – Так. Это в тебя стреляли? Где? При каких обстоятельствах?

    Я изложил ему суть дела – столько, сколько ему можно было знать. Журналист был приглашен на дипломатический прием, потусовался там, пошел домой – и тут в него… Он слушал, лишь изредка вставляя свое обычное: «Так. Так». Когда я закончил – сказал:

    – В милицию не обращался?

    – Только к тебе.

    – Правильно. Запущу машину, разберемся. Но вообще-то… Не слишком ли ты неразборчив, а?

    – Не понял.

    – К чему тебе шляться по исламским посольствам?

    – Запрещено, что ли?

    – Да нет, понятно, у нас пресса свободна. Я тебе просто так, по-дружески. В порядке предупреждения. У них с этим их царем все равно ни черта не получится. Эта каша не для России. А как только он провалится – пойдет, чего доброго, такой откат, что… Нам и вообще-то царь не нужен, хватает президента. Недаром же он сказал в последнем обращении к нации: «Я сделаю все, чтобы не допустить в стране никаких потрясений и фундаментальных перемен». И это не только сотрясение воздуха, поверь. И нынешний кандидат прямо на его плечах въедет в Кремль. А уж мусульманского царя мы и подавно не хотим и не захотим никогда.

    Я не стал спрашивать, кто – «мы». Вместо этого спросил:

    – Кстати, ты не знаешь, как и где его найти? Мне заказано интервью с ним, это такой гвоздь будет, понимаешь…

    – Ты о ком, об этом претенденте? Или о кандидате в президенты?

    – Об Александре. К президенту у меня вопросов вроде нет. Алексей же где сейчас: в Париже? Европейский претендент?

    – Да вроде бы. Тут запутаешься совсем, – вдруг пожаловался он: – Кто претендент, кто кандидат, кто вообще черт знает кто…

    Я оставил его слезы без внимания.

    – Зато Александр, говорят, в Москве. Вы же его наверняка охраняете; помоги установить контакт. Век не забуду. По старой дружбе, поспособствуй.

    Батистов помолчал немного.

    – Рад бы помочь тебе, – ответил он наконец, – но не могу. Не имею права. Это, Витек, информация не какая-нибудь «Для служебного пользования»; эта – с двумя нулями. Здесь полная дробь. Попроси о чем-нибудь другом.

    – Жаль, жаль… – протянул я разочарованно. – А я рассчитывал. (Он сердито засопел в трубку.) Ну ладно, тогда хоть обеспечь мне нормальную безопасность. Я остановился в «Рэдисоне»…

    – Да слыхал я. Знаешь, просьбы у тебя нынче какие-то… боцманские. Не могу я за каждым газетчиком пускать топтуна, не в двадцатом веке живем. Не в силах, уж не обессудь.

    – Вот так раз (крушение моих надежд, судя по унылому голосу, оказалось полным)… Что же мне делать?

    – Сказал уже: держись подальше от… всех этих – и проблем со здоровьем не будет.