Затем у меня в обновленной программе – проверка положения дел в Реанимации: как там ведут себя наши так называемые санитары, сестры и прочие клистирных дел мастера. Но это – лишь после очередного тура по городу и сброса предполагаемых хвостов. И уже после этого – в отель: читать то, что получу сегодня (материалы, судя по вчерашним намекам, обещали быть вовсе небезынтересными), а прочитав – садиться за первую из цикла статей. Первую надо было написать обязательно, чтобы доверие ко мне со стороны работодателя укрепилось, а моя журналистская репутация выросла.

    Вот таким насыщенным будет день. Если Аллах захочет.

    2

    Отель я покинул через служебный выход. Шел мелкими шагами, подволакивая ногу и налегая на массивную трость; старику за семьдесят пять такая трость столь же пристала, как и аккуратно подстриженная седая бородка и длинные, того же цвета локоны, выбивающиеся из-под шляпы, а также старомодные зеркальные очки в широкой пластмассовой оправе. Одеяние дедушки более всего смахивало на старинный местечковый лапсердак, на ногах, невзирая на теплую погоду, реликтовый старец имел войлочные ботинки, известные в былые времена под названием «Прощай, молодость».

    Неуверенно-фланирующей походкой первобытный москвич добрался до «Киевской», там попетлял по переходам; но меня вроде бы предоставили самому себе. Старику Веберу вдруг представилось, что сейчас я могу, ничего не опасаясь, вспомнить город, побродить пешком в свое удовольствие, заглядывая в магазины и даже на рынки, потолкаться в метро, а то и в автобусе, послушать, о чем говорят на улицах и как; насколько за минувшие годы успел измениться слэнг и выросло ли – или, напротив, уменьшилось – употребление мата: по делу и просто так. Посмотреть, как улыбаются, и улыбаются ли вообще люди друг другу; много ли курят вне дома, и, разумеется, – пьют; вообще это была бы очень интересная прогулка, полезная и поучительная – тем более потому, что перспектива могла повернуться и таким боком, что в Германию я, быть может, вернусь только за своими вещами, а возможно, что и их мне просто привезут. Все могло случиться в ближайшем будущем. Как сказано в суре «Гром», айяте двадцать шестом: «Аллах делает широким удел тому, кому пожелает».

    Однако стоило мне покинуть номер, как в моей намозоленной голове снова зашевелились мысли о вчерашнем выстреле; на этот раз меня заняла новая гипотеза: нападение могло и не быть запланировано заранее (в таком случае его подготовили бы лучше), но было сорганизовано на скорую руку – уже в то время, когда я находился на приеме и каким-то своим действием вызвал подобную реакцию. Каким же? По моим прикидкам, выстрел мог быть ответом лишь на один из моих разговоров: с шейхом Абу Мансуром либо с заказчиком Стирлингом – для простоты я решил именовать его так, как он захотел, хотя в прошлый раз он был Гелдринг; видимо, за минувшее время его ценность значительно упала. Это означало, между прочим, что не только рандеву с Ольгой, но и встреча, на которую я сейчас направлялся, могла оказаться небезопасной – если тут был как-то замешан Стирлинг, то меня даже не стоило выслеживать; хватило бы терпения просто подождать. Если же Стирлинг ни при чем, то тем, кто стремился помешать мне, а через меня и многим другим, достаточно было бы узнать место и время. Не очень просто, но выполнимо, и для специалистов это не могло стать препятствием. Так что имело смысл поостеречься.

    Указанный мне магазинчик я отыскал без труда; лавка, где торговали антиквариатом, приютилась недалеко от Балтийского вокзала.