Об этом и думал Пинегин, сидя в кресле самолета: пришло время! Сам Алексей Семеныч — сколько он восставал против этого начинания! — вызвал и торопит: скорее, нельзя больше ждать! И не двадцать лет прошло, как он предрекал, всего десять, так оно удивительно обернулось! Нет, их подготовительная работа была не напрасной, теперь все это видят!

Пинегин, отрываясь от плексигласового стекла, хмурил брови, закрывал веки, откидывал голову — так лучше думалось. Со стороны казалось, что он угрюм и недоволен. Он был счастлив.

3

На аэродроме Пинегина встретил толстый, задыхающийся от нетерпеливого характера и начинающейся астмы Вертушин, руководитель комбинатской проектной конторы. Пинегин не вызывал его: он не терпел парадных встреч; другие, зная эту его черту, не решились явиться в аэропорт. Но Вертушин не посчитался с повадками Пинегина, он не сомневался, что директор летит с важными новостями, — дожидаться официального вызова в кабинет было свыше его сил.

И уже после первых обязательных приветствий Вертушин осведомился, понизив голос:

— Иван Лукьяныч, так зачем же вызывали?

Они шли от самолета к автомашине. Пинегин усмехнулся:

— Тревожишься?

— А как же! Да и один ли я — все гадают… Неужели реконструкция?

Он помог Пинегину влезть в машину, сам умостился сзади. Шофер Василий Степанович, уложив чемодан в багажник, покатил в город. Пинегин обернулся к Вер-тушину:

— Наступает и на твоей улице праздник, Леонид Федорович. Кому-кому, а тебе достанется. Можешь объявлять аврал.

На радостях Вертушин не сразу поверил.

— Нет, серьезно? Разработка проекта, Иван Лукьянович?

— Точно. И разрабатывать будем сами, без столичных «варягов».

— Великолепно! И надо так понимать, что утвердили наш вариант?

— Ну, официально еще не утвердили. Но утвердят, сомнений нет.

Вертушин от волнения заговорил так тихо, что Пинегин бросил ему через плечо:

— Ты что сипишь?.. Нездоров или голос экономишь?

— Нет, я так. Неужто же никаких возражений? Ты понимаешь, эксперты, министерство…

Пинегин насмешливо посмотрел на Вертушина.

— А тебя, собственно, кто больше беспокоит: эксперты или министерство?

— Да вообще… Считаться придется с экспертами, конечно, а министерство приказывает…

— Вот-вот! Эксперты доказывают, министерство приказывает, а министерству указывают. Беспокоиться тебе нечего: соответствующие указания откуда следует поступили. Наше с тобой теперь дело маленькое — выполнять!

Как Пинегин и ожидал, Вертушин больше не задавал вопросов. Поднимаясь в свой кабинет, Пинегин вспомнил:

— Я своих не предупредил о приезде. Нужно позвонить, а то и ужином не накормят. И Волынского поста вить в известность — пусть приезжает, на скорую руку посовещаемся.

Вертушин успокоил его:

— Все сделано, Иван Лукьянович. И на квартиру позвонили, и Игорь Васильевич знает — вероятно, уже приехал.

В кабинете Пинегина сидели несколько человек, все они встали при его появлении, шумно окружили… Тут был и угрюмый, раздражительный Сланцев, главный инженер комбината, и Волынский, секретарь горкома партии, улыбающийся и немногословный, и другие ответственные работники комбината и города. Все молча смотрели на Пинегина. А он, довольный тем, что его окружают помощники и друзья, и что сейчас он обрадует их своей радостью, и что это будет уже не его, а их общая радость, оглядывал их весело и проницательно и не торопился начинать. Сланцев нахмурился, Вертушин ерзал на стуле, Волынский улыбался насмешливо и еле заметно. Все понимали, что дело серьезное: обычно на совещаниях Пинегин держал себя по-другому.