Вертушин изумился:

— Вы в своем уме, Олег Алексеевич? Прочтите проектное задание, там уже рассматривалась ваша мысль и была отвергнута как невыгодная. К сожалению, выпускаемые промышленностью электропечи заменить наши огромные шахтные агрегаты не могут.

— Да, конечно, не могут. Я и не предлагаю ориентироваться на освоенные стандартные образцы. Моя мысль такова: использовать современные научные достижения, пока еще не внедренные в промышленность. Вы меня понимаете? Разработать специально для нас крупные, высокоэкономичные, полностью автоматизированные электропечи.

— Фантазия! — презрительно бросил Вертушин. — Этих печей нет. Они лишь создаются в институтах. А нам нужно срочно строить вторую очередь комбината.

Шелепа внимательно посмотрел на Вертушина.

— Мне кажется, вы живете вчерашним днем, — сказал он.

Вертушин повысил голос:

— Чем я живу — это мое дело! Прошу конкретно: чего вы хотите от меня как руководителя проектной организации?

— Ставьте мое предложение на обсуждение в техсовете, — сказал Шелепа после некоторого молчания.

— Хорошо, на техсовете я поставлю. Меня интересует другое. Техсовет, разумеется, отвергнет ваши нелепые предложения. Можно ли считать, что после этого вы бросите болтовню и сядете за проект, которого от нас требуют?

Шелепа тоже разозлился.

— Я не болтаю, а разъясняю технические недостатки вашего проекта. Что бы ни постановил под вашу диктовку техсовет, я буду настаивать на своем…

Вертушин встал из-за стола. Он тяжело дышал.

— Не находите ли вы, — сказал он со злой вежливостью, — что в этих условиях нам будет трудно работать вместе?

Шелепа отозвался:

— Да, нахожу: будет нелегко!

5

Пинегин, собираясь в поездку, отменил свои ежедневные приемы. По взбудораженный, больше обычного задыхающийся Вертушин не посчитался с этим и вошел без разрешения.

— Если у тебя серьезное дело, — сказал Пинегин, — отложим дня на три. Еду на Имаргу.

— Дело серьезное, — ответил Вертушин. — Откладывать не будем. Мне нужно десять минут.

— Ладно, — согласился Пинегин. — Десять минут выделю. Садись на диван и отдышись.

Закончив свои дела, Пинегин повернулся к Вертушину:

— Ну, чего там стряслось? Крыша рухнула на головы проектантов?

— Хуже, Иван Лукьяныч. Вожжа кое-кому под хвост попала… Почище крыши…

— Не Шелепе ли? — догадался Пинегин. — Он что-то второй день записывается ко мне на прием, секретарь посылает его к Сланцеву, он не идет.

— И не пойдет, Иван Лукьяныч. Ему только тебя нужно. Ты послушай, какую он смуту развел в конторе!

Вертушин рассказал о неладах с Шелепой, о бурном заседании технического совета, о вызывающем поведении Шелепы на заседании. Обсуждение поначалу шло самое деловое, выступали все члены совета: ни один не высказался за предложение Шелепы, пришлось ему услышать много неприятного. Другой, встретив такой единодушный отпор, задумался бы, все ли у него правильно. А он обозвал членов совета ретроградами и пригрозил, что разоблачит их перед Пинегиным, а не послушает его Пинегин — найдет ходы, в высшие сферы…

— Это пустяк — его поведение, — говорил Вертушин, снова начиная задыхаться от волнения. — Мы не классные дамы, сюсюкать не обязательно. Да ведь он что? Вместо работы кляузы строчит. Я его вызывал вчера вечером — ну, разговор пошел на ультрафиолетовых басах… Больше терпеть я не могу.

Пинегин сказал задумчиво:

— Электропечи, значит… Была, была такая мысль.