— Скажи-ка мне пожалуйста… а ты на самом деле моя мать? — спросила вдруг Николетта.

— Я тебя не рожала. Но если брать вопросы крови, то да, ты моя дочь.

— Твой муж… Альфредо. Мой отец?

— Нет.

— Кто мой настоящий отец?

— Не думаю, что тебе стоит это знать.

— Не проверяй на прочность крепость моего терпения.

— Твой настоящий отец — герцог Франческо Бальтазар Сфорца.

Николетта застыла, кусая губы и осмысливая услышанное.

«Как?» — только и бился у нее вопрос в мыслях.

— Никто и не говорил, что это было просто, — усмехнулась Доминика. — Ники, еще раз — ничего личного. Ты уже на пути самой вершине, и с этого подъема тебе не свернуть. Сотни самых влиятельных людей мира захотят тебя столкнуть. И даже если ты решишь развернуться и уйти с этого пути, тебя просто уберут навсегда. Ники, поверь, я могу быть тебе полезной. И…

Николетта при этих словах матери вздрогнула, словно ее коснулось нечто отвратное. Мысль о том, чтобы продолжить с Доминикой общение, холодила отвращением сильнее, чем прикосновения ощущаемых как змеиная кожа рук инквизитора.

— Можешь. Но мне не нужна твоя помощь: дорогу молодым, и все такое. К тому же у меня есть Массимо.

— Он тебя бросил, — покачала головой Доминика. — Где сейчас твой Массимо?

— Знаешь, что?

— Что?

— Ты была права. Я действительно хочу сказать тебе: спасибо, что ты была такой сукой, — резко завершила разговор Николетта. С ее руки сорвался плотный и небольшой огненный шар, который влетел в грудь Доминики. Прожигая плоть, шар взорвался, превращая верхнюю половину тела в черную головешку.

— Мразь, — только и вымолвила эпитафией Николетта. Вздрогнув и передернув плечами, все еще чувствуя отвращение, она шагнула назад. Ноги ее подвели — от переживаний, запаха горелого мяса и паленых полос девушку замутило и она, словно пьяная, облокотилась на алтарь.

— Мне нужно поскорее увидеть Массимо, — сообщила она Валере. Но едва увидела, как он отвел взгляд, забыла обо всем.

— Где он?

— Понимаешь…

— Где. Он.

— Видишь ли, с Артуром никогда нельзя быть полностью в чем-то уверенным… но дело в том, что для того, чтобы дать мне возможность тебя спасти и преодолеть защитный барьер, которым этот… Бергер накрыл твой, дом, ему пришлось…

— Ему пришлось что?!

— В общем, Артур чуть-чуть умер.

Глава 24

Темнота. И пришедшее постфактум осознание того, что очнулся.

В голове небольшая спутанность мыслей, но это не мутная тяжесть неушедшего сна; ясность сознания полная. Сумбур как раз из-за этого, что все мысли, чувства, ощущения и эмоции навалились сразу и без раскачки.

Но самое главное в том, что я чувствовал — я жив. Это осознание наполняло меня самым настоящим восторгом. Я сейчас словно плавал в океане чистого, незамутненного счастья. Причем в буквальном смысле — меня как будто мягко покачивало, словно в колыбели. Может быть это такое ощущение после воскрешения? Хотя я не первый раз на эшафоте и раньше таких ощущений не было…

Но все же легкое недоумение от легкой качки многократно перекрывал восторг от вернувшихся тактильных ощущений. Как прекрасно чувствовать тяжесть собственного тела, ощущение простыни по голой коже, прикосновения доверчиво прижавшихся к тебе горячих женских…

Так, стоп.

Перед взором стоит красная пелена — так бывает, когда смотришь на яркое солнце.