Мы пусть и опаздывали совсем немного, но все гости бала в Летний дворец давно прибыли. И на недавно пустых лужайках парка уже сновали специалисты и распорядители, устанавливая столы и подготавливая места для оркестров: после официальной части, ближе к вечеру, торжество должно было переместиться под открытое небо.

Персонал дворцового комплекса обращал на нас внимание. Некоторые даже замирали, провожая наш роскошный лимузин взглядом. Неудивительная реакция – на проводимые Императорской фамилией мероприятия опаздывать совсем не принято.

Впрочем, при всем при этом наше опоздание не было, именно сегодня, чем-то из ряда вон выходящим; определенно это не то событие, которое станет основным поводом обсуждения в столичных и московских салонах. Хотя в другое время это произошло бы непременно.

Для салонного обсуждения в ближайшее время хватит иных, более важных поводов, появившихся в результате тихого и пусть несостоявшегося, но очень заметного дворцового переворота.

К примеру, на балу изначально должны были присутствовать пятьдесят три дебютантки со всего мира, а по итогу в последний момент сразу восемь участие отменили. Понятно, что каждый случай неявки в официальных релизах звучал крайне обтекаемо и нейтрально. Но все те, даже к высоким делам государственной власти непричастные, у кого была хоть толика наблюдательности и способности к логическому мышлению, понимали, в чем дело. Особенно учитывая разыгравшуюся позавчера в Петербурге зимнюю грозу, накрывшую весь город. Счет поваленным на улицах и в парках деревьям, кстати, шел далеко за сотни.

Когда лимузин наконец мягко подкатил к широкому крыльцу, я не сдержал вздох облечения.

Надо же. Приехали. И без проблем ведь добрались.

Проблем, конечно, в целом и не ожидалось – тем более что Император Ольгу сам пригласил. Но проблем и в усадьбе Стенбок-Фермора не ожидалось совсем недавно.

Дворецкий в ливрее между тем открыл мне дверь, а я уже помог выйти Ольге. Большинство аккредитованных репортеров назначенные у крыльца дворца места уже покинули, перейдя к порогу комнаты, где готовились к торжественному выходу дебютантки. А вот трое здесь оставшихся сорвали джекпот, получив ставшие эксклюзивными кадры.

У крыльца, в отведенной для прессы зоне, находилась команда журнала Сатирикон – два фотографа и колумнистка. Подарившая мне широкую улыбку – Ладе я написал, чтобы задержала здесь пару своих фотографов, еще из особняка Карловой.

Очередями защелкали затворы двух фотоаппаратов, запечатлев, как мы с Ольгой останавливались сначала у открытой двери машины, потом на ступеньках крыльца, а после у распахнувшихся перед нами высоких дверей дворца, позируя для фото светской хроники.

Ольга при этом чувствовала себя как рыба в воде и выглядела, естественно, прекрасно. Я, в отличие от привычно себя чувствующей и легко улыбающейся девушки, ощущал себя не очень уютно.

Я могу и умею находиться перед объективами камер и перед большим количеством зрителей, но особого удовольствия мне это не доставляет. Поэтому осознанно исполнял роль Стивена Сигала – нацепив на лицо неизменяемое монументальное выражение и многозначительно-задумчивым взглядом целясь вдаль.

Пока осматривался по сторонам, взгляд зацепился за заполненную лимузинами стоянку. На капотах выстроившихся машин виднелись многочисленные флаги родов, кланов и даже стран – к примеру, на одной из машин, Роллс-Ройсе Серебряный призрак образца 1913 года, на капоте было закреплено сразу два флага – Великобритании, как страны принадлежности гостьи бала, и голубой вымпел Родезийского герцогства.

Я и намеки всегда быстро понимаю, да и вообще все ловлю на лету. Поэтому, заметив флаги на капоте Серебряного призрака, понял все еще даже до того момента, как из машины появились две точеные, затянутые в деловые костюмы фигуры телохранительниц. И обе телохранительницы, синхронно, полупоклоном приветствовали меня.