Николай Свечин. Варшавские тайныПроисшествия из службы сыщика Алексея Лыкова и его друзей - 8
Глава 1 Бежать из столицы!
— Вот, — Дурново протянул бланк Цур-Гозену. — Рачковский извещает о происшествии. Черт! Этого только не хватало! Решили добить человека! В телеграмме сообщалось о покушении на действительного статского советника Благово, находящегося на излечении в почечной санатории. Неизвестная молодая женщина дважды выстрелила в него из револьвера, когда тот пил в бювете воду. При этом террористка крикнула по-русски: «Смерть палачам-сатрапам!» Затем попыталась убежать, но была схвачена прислугой и теперь сидит в следственной тюрьме. Благово получил легкое ранение в предплечье и тяжелое — в левую сторону груди, возле сердца. Жизнь его в опасности. Доктора не дают гарантии и советуют готовиться к худшему. — М-да… — сокрушенно вздохнул Цур-Гозен. — Нашли палача-сатрапа, идиоты… — Для них кто в полиции служит — все сатрапы. Надо Павла Афанасьевича оттуда увозить. Сразу, как врачи разрешат. — Боитесь, что попробуют повторить? — Да. В Германии может случиться что угодно. А тут мы его защитим. — Ну не понимаю я этого! — вскинулся статский советник. — Он же ведет только уголовные дела! И всегда сторонился политики… — Я только что объяснил, — сухо ответил Дурново. — Скажите лучше, где Лыков. — Он в Москве, дорасследует связи Шевырева. Но там сейчас перерыв примерно на неделю, и Алексей просит разрешения вернуться. — Пусть прямо из Москвы выезжает в Бад Вильдунген. Все изучит и телеграфирует мне шифром подробности. И личность террористки в деталях! Рачковскому поручите выставить возле палаты Павла Афанасьевича круглосуточную охрану. И подготовьте отношение к Гирсу за подписью его сиятельства: пусть попросит содействия германской полиции. — Слушаюсь! Через сорок восемь часов Алексей вошел в палату к своему учителю. Тот лежал мертвенно-бледный, с усталыми скучными глазами. Увидев Лыкова, раненый оживился. — Что так долго, бездельник? — Ох ты! Если ругаетесь, значит, все не так плохо! — Вчера пребывал в раздумьях, а нынче утром решил, что еще поживу, — сообщил вице-директор. — И отлично! А я пока разберусь, кто это вас так. — Рачковский без тебя уже разобрался. Он ушел отсюда только что. В меня стреляла некая девица Леонтьева, дочь генерал-лейтенанта. — За что дочке генерала убивать действительного статского советника? Тут нужна разгадка! — Да за то, что в Департаменте полиции служу, за что же еще?! — Она идейная? Вроде бы такие давно перевелись. — А Шевырев с Ульяновым? А поляки? Нет, новая волна пошла. Затишье кончилось. И я… На этих словах Благово вдруг побледнел еще больше, закрыл глаза и пробормотал, отворачиваясь: — Ты иди… иди… Лыков на цыпочках вышел из палаты и первым делом наказал охраннику никуда с поста не отлучаться. Ни на минуту! Потом обратился к сиделке. Та оказалась пожилой немкой, прежде долго жившей в России. Коллежский асессор вручил ей большую жестянку с дорогим «кожаным» чаем. Попросил заваривать его больному почаще и сопроводил просьбу золотой пятеркой. Сиделка понимала русский характер и обещала постараться.
Закончив дела в больнице, Лыков отправился искать Рачковского. Они не были знакомы, но Благово хвалил этого человека. В свое время тот проявил себя, помогая Павлу Афанасьевичу в щекотливом деле. |
