Но Игги понимал, почему Шишка обустроил свой тайный двор на деревлянской земле. Боярин был одним из тех, кто по приказу княгини Ольги давил из деревлян сок. И лишь часть выдавленного увозилась в Вышгород. Остальное доставалось лично Шишке. Все, до кого мог дотянуться боярин, обдирались им, как липка. Протестовать никто не смел. На этой земле очень хорошо помнили, как великая княгиня тысячами жгла и резала деревлян после убийства своего мужа. Жаловаться и бороться бесполезно. Возникнут, как из-под земли, беспощадные гридни княгини или князь-воеводы Свенельда – и начнется страшное. От них не спрятаться в самых дремучих лесах. Отыщут проводников из самих же деревлян, замучают пытками, но всё равно заставят выдать своих. Игги знал об этом не понаслышке. Сам, бывало, жег и резал.

Но есть совсем безмозглые смерды, которые могут забыть о почтении к властям и напасть даже на таких грозных воинов, как нурманы. Исподтишка, конечно, и при соотношении десять на одного, но – могут.

Так что Игги, который ехал впереди, был настороже. И Торгейр, который ехал последним, тоже.

Но они были бы намного осторожнее, если б знали, что деревлянские старейшины уже разослали по дальним и ближним поселениями и хуторам радостную для каждого деревлянина весть: великая княгиня Ольга умерла.

– Догоняем, – обрадованно сообщил он сестре, вспрыгивая в седло. – Полпоприща – самое большее.

– Здорово! – воскликнула Данка. – Ты молодец, Слава! Настоящий следопыт. А это точно они?

– А кто же еще? – удивился Богослав. – Мы же с самых выселок за ними едем. Вперед!

Некоторое время ехали молча. Конские копыта сминали мягкую, усыпанную узорчатыми листьями землю.

– Слышь, Слав, а что будем делать, когда догоним? – спросила Данка. – Ты точно уверен, что справишься? Это ж нурманы.

– Справлюсь, не беспокойся. Я ж их не на честный бой вызывать буду. Подберусь тихонько и сниму из лука. Думаешь, нурманов скрадывать труднее, чем кабанов? Я знаешь какой охотник!

– Ну расхвастался! – засмеялась Данка. Потом добавила серьезнее: – А все-таки надо было Артёму сказать. Мамка волноваться будет.

– Ему скажешь! – буркнул Славка. – Как его полутысячником сделали, он знаешь какой стал! Будто не Святослав – князь, а он. Да ну его! Сказал – справлюсь, значит, справлюсь! – Он повернулся в седле, лицом к сестре. – Мое слово…

Тут палые листья перед его конем пришли в движение. Что-то длинное, гибкое метнулось к копытам.

– Змея! – закричала Данка.

Славкин конь заржал испуганно, осел назад, Славка стиснул его коленями, удерживаясь в седле:

– Тише ты! Где змея?

Только это была не змея, а спрятанный в листьях волосяной аркан.

Рывок – подсеченный конь повалился набок. Славка успел вывернуться из-под него, но тут на него сверху сиганул кто-то здоровенный, оглушил и приплюснул к земле.

Еще двое бросились к Данке. Один сразу ухватил за узду, второй схватил Данку за ногу… И тонко взвизгнул, получив хлыстом поперек физиономии.

Данкина кобыла, норовистая зверюга, взятая из конюшни княжьего Детинца, терпеть не могла чужих, потому прижала уши и злобно хватанула за руку первого.