Его борода действительно дёргалась, словно в конвульсиях, а я стоял с идиотским выражением на лице и пытался понять, что вообще происходит. Причём тут рельсы? Какие ещё катапульты? Причём тут молнии? Что я вчера нёс?

Взгляд беспорядочно скользил по доске, скрежетали шестерёнки в мозгу, и тут до меня дошло, что же такого я вчера наплёл Орену. О величайшем оружии, что щекочет рецепторы удовольствия каждого любителя фантастики. О самой романтизированной вундервафле планеты Земля, окружённой ореолом величия и электричества. О рельсотроне.

Я медленно отступил назад, не глядя сел на какой-то табурет и схватился за голову.

Как? Как это произошло? Я ведь ничего не знаю об этом оружии, кроме весьма общего принципа работы! Что я должен был наговорить Орену под градусом, чтобы тот не просто понял, о чём я говорю, но ещё и за ночь, явно пьяным, набросать рабочую, в его понимании, теорию? Не то что бы я был против такого поворота, нет, совсем нет… Но я хочу вспомнить, как это произошло!!!

Безуспешно пытаясь выкопать из глубин памяти хотя бы клочок вчерашних событий, я наблюдал за тем, как кузнец самозабвенно набрасывает на доске всё новые схемы и заметки и думал о том, что, по всей вероятности, подарил вчера Орену великую идею, магнум опус его жизни.

И хотя я был безмерно за него рад и надеялся, что он действительно на верном пути в понимании природы электромагнетизма, легче мне от этого не становилось.

Ведь я абсолютно ничего не помнил.

Глава 25. Царство Абсолютного Ужаса

— Ааааатправляемся! — разнёсся над повозками голос Орена.

— Пшли! — весело крикнули гномы-возницы на повозках, защёлкали поводьями и массивные тягловые ящеры, утробно заурчав, двинулись вперёд.

— Ухх, давненько я не видел свою внучку, давненько, — довольно пробурчал Орен, откинувшись на спинку скамьи. — Помню, в последний раз, когда мы с ней…

И под болтовню Орена о Лони, которую я слушал лишь краем уха, совместный отряд гоблинов и гномов выдвинулся из руин Каруша в Лаграш.

Вопреки первоначальным планам, отправка задержалась на сутки. Орен до самого вечера с головой ушёл в расчёты, забыв про сон и еду. Он исписал мелом целую стопку досок и лишь к вечеру, убедившись в верности своих мыслей, начал переносить часть этих измышлений и схем на бумагу.

Его подмастерья проснулись к обеду и принялись неспешно наводить порядок, ничуть не удивившись состоянию Орена. Похоже, кузнеца частенько охватывала исследовательская лихорадка. Я малость завидовал гномам, потому что они выглядели бодрыми и свежими. И точно не завидовал гоблинам, которые хоть и не пили гномий спирт, но всё равно умудрились так лихо позастольничать, что очнулись лишь к вечеру и потом бродили по лагерю словно зомби, пока не поели и не вырубились снова. Короче говоря, в тот день отряд был нетранспортабелен, разве что в виде дров.

Руины Каруша и рукотворное озеро постепенно оставались позади. Гоблины Горта порывались пройтись по берегу и наковырять металла из повреждённой техники врагов, но Орен наотрез отказался помогать в транспортировке. Тягловых ящеров уцелело всего двое, а его пожитки весили весьма прилично и позволить себе дополнительный груз он просто не мог.