Потом началось что-то совсем непонятное, во всех бедах обвинили русских, а Кавино… Ну, большинство их здесь, в области. Лет триста пятьдесят, как большинство, а до той поры только дикие горцы шатались, да турки внимательно присматривались: не оттяпать ли лакомый кусок Российской империи.

Не оттяпали, но в двадцатом году прошлого уже века в неясном бреду большевики вручили эти (и не только!) земли Песмарице. А какая разница? Все кругом – победившие пролетарии, нормально и так. Было нормально. Потом Союз рассыпался, а они все здесь остались под непонятно чьим флагом.

Впрочем, понятно чьим. Чужим. Ладно, пока не до истории…

Вошли. Почти профессионально рассыпавшись в стороны, не подставляясь под возможный огонь. Никаких прыжков и ужимок в стиле «зеленых беретов» – это пусть дуракам в кино показывают. Просто вошли.

Огромный холл, от которого в стороны вели двери, центральная лестница на второй этаж, мраморная, покрытая блестящими бронзовыми крепежами ковровой дорожкой. Люстра под потолком, тоже целое состояние.

Тихо.

Спокойно.

Очень… богато, как любит приговаривать Шлёма.

Дрон зачем-то щёлкнул выключателем, висевшим над пуфиками сбоку от входа. Люстра послушно загорелась, почти слепя рассыпающимися в сотнях хрустальных подвесок лучиками света. Ватт на тысячу, не иначе. Целый прожектор, если в пучок собрать.

– Выключи, – поморщился Ватник. – День на дворе, да и слепит, зараза.

В холле никого, Дрон с Вороном пробежались, открывая двери и опасливо заглядывая внутрь, пока Ватник с напарником страховали их снаружи.

Кладовка, кухня – маленькая, похоже для слуг, комнатки для них же. Большая кухня, вход в которую обнаружился под лестницей. Выход в гараж: виднеются намытые до блеска бока немаленьких машин. Отопление – пузатый котел, перевитый шлангами, проводами и россыпью манометров. Всё в полном, законченном, абсолютном порядке.

Только вот людей нет.

– Второй этаж проверим… – задумчиво сказал Ватник. Он внимательно рассматривал пол, как бы это ни было странно. Но причина имела место, вот она: на гладком, натёртом воском наборном деревянном полу отчётливо виднелись следы. Нет, не отпечатки сапог, вымазанных глиной – не те здесь почвы, да и дождя сколько не было, – малозаметные кучки песка, явно осыпавшегося с ботинок последних гостей. Тех, за которыми по какой-то причине прибирать было уже некому.

– Дрон, вперёд, ты в левый коридор, Ворон – в правый. Мы за вами. Про стрельбу помните? Не по моей команде, но… и не каждый шорох.

Бойцы согласно кивнули и бегом поднялись по ковровой дорожке, рассыпались в стороны.

– Чисто, – крикнул сверху Дрон. Ворон повторил за ним почти эхом.

Ватник присоединился к Дрону, Шлёма к Ворону. Так и пошли, двойками, методично изучая хозяйские, детские и гостевые комнаты, кинозал, бильярдную, библиотеку (явно заведённую напоказ, судя по нетронутым корешкам книг в высоких шкафах). Тишина и благолепие. Но теперь внимательный Ватник высматривал на полу песчаные следы. Искал – и находил. Повсюду. Не специально наследили, но было такое.

– Командир, здесь выход на балкон.

Дрон выглянул из очередной двери, махнул рукой.

– И что?

– Ну это… – боец смешался. – Вид красивый. Всю Тюневку видать, горы, дорогу.

– Людей не видно?

– Нет, никого что-то.

– Тогда хрен с ним, с балконом. Нам бы хозяев найти.

Очередная дверь. Что-то вроде столовой: полированный блестящий стол, овальный, человек на тридцать – главный предмет в комнате. Шкафчики с разномастной посудой, высокое окно, эркером выходившее на всё те же окрестные красоты.