Именно такие визиты и примирили Сезара Толедо с названием «Вавилонская башня». Непрерывный поток людей, снующий по десяти этажам стеклянной башни, разноязыкая речь, звонки мобильных телефонов, красивые вещи бутиков, запах кофе, доносящийся из закусочных и кафе, — его Башня стала своеобразным актом жизнестроительства и жизнеустройства. Не без гордости и удовлетворения Сезар осознавал: жизнь в «Тропикал-тауэр шопинге» протекает комфортабельно, удобно, безопасно, и он не раз говорил себе: «То, что не удалось библейским зодчим, удалось мне, Сезару Толедо.

Глава 3

...Лицо улыбающегося Сезара Толедо смотрело на него с журнальной обложки. Журнал полетел на пол, а следом смачный плевок, словно пуля, врезался в улыбающееся лицо. Бешеный всплеск ненависти был утолен, но на душе оставалось все так же скверно. Помаявшись, он брезгливо, словно нечистоту, взял журнал в руки и пролистал его. Разворот, где красовался «Тропикал-тауэр шопинг», подействовал на него еще оглушительнее и нестерпимее. Человек завыл от непереносимой боли. Боль была давняя, страшная, и до сего дня неутоленная.

Гонг позвал на ужин. Он не чувствовал ни голода, ни жажды — ненависть вытравила все. Он хлебал жидкий фасолевый суп, а с экрана телевизора (его всегда включали в часы трапез) вещал довольный Сезар Толедо: «Дело моей жизни», «мои деньги», «моя семья», «успех»... Человек выхватил из-под себя табурет и с силой швырнул его в экран. Раздался оглушительный взрыв, но ему стало на секунду легче: Толедо, наконец, замолчал.

Его опять били ногами, выкручивали руки, он плевался кровью и выбитыми зубами. Его бросили на нары и, зарывшись головой в матрас, он завыл, будто смертельно раненный зверь:

— Сезар Толедо, я убью тебя!

А на него с журнальной обложки все смотрело и смотрело улыбающееся лицо заклятого врага.

Он опять завыл:

— Ты отнял у меня жизнь, ты сделал из меня отъявленного злодея. Но я ничего не забыл, и скоро ты ответишь за каждый день моей загубленной жизни!

Болела разбитая побоями спина, кровоточили губы и рассеченное надбровье. Физическая боль сливалась с душевной, и он выл и выл, посылая проклятия на голову Сезара Толедо. В какой-то момент физическая боль стала утихать, замолк и человек. Он лежал, уткнувшись ногами в серую стену, на которой было высечено имя его палача: «Толедо», и вспоминал, вспоминал свою прошлую жизнь…

...Клементину был самым счастливым человеком на свете: красотка-жена, Шерли и Сандринья —  самые очаровательные дочурки на свете, денежная работа, друзья.

Все кончилось в один чудный весенний вечер, когда руководитель стройки, сеньор Сезар Толедо, решил отпраздновать укладку последний плиты на строительстве текстильных складов.

Клементину вместе с женой отправились на праздник. Они без устали танцевали, подпевая ансамблю. Изредка Клементину ловил завистливые взгляды товарищей, бросаемые на его жену. Клаудинор де Соуза со своим дружком, плечистым громилой — те просто не спускали с нее сальных глаз. Молодая женщина, чуть захмелевшая от свежего пива и внимания, очаровательно смеялась, а Клементину нисколько не ревновал, прекрасно понимая, что его жена — королева праздника.

Он пошел за пивом, а жена шепнула, что отойдет в туалет. Прошло время, она не возвращалась. Необъяснимое волнение вдруг охватило его... Он подождал возле туалета, покрутился возле курилки. Жены нигде не было. Сердце часто забилось. Повстречав инженера Эдмилсона, он неожиданно спросил его про мастера Клаудинора. Тот указал на лифт: сеньор де Соуза с приятелем недавно поднимались наверх. Клементину нажал на кнопку лифта.

Он еще поднимался, когда услышал смех жены.