— Между ними один или два белых, которые утверждают, что действуют от имени народа.

Здесь Джоэль опять взглянул на американцев и подмигнул мельнику.

— Если они уполномочены, то отчего же не подойдут сюда? Я никогда не сопротивляюсь тем, кто действует именем закона.

— Да ведь теперь два закона: один — короля, другой — народа. Индейцы пришли от имени народа и могут думать, что капитан признает только законы короля.

— Это ты тоже говоришь по их поручению?

— Нисколько; я высказываю свой собственный взгляд. С ними я говорил очень мало.

— А теперь скажи мне о твоем товарище. Ты его, конечно, узнал?

— Я не сразу узнал его, капитан. Я никогда бы его и не узнал в этом костюме. Я шел за ним и недоумевал, кто бы это мог быть? Потом я заметил, что у него ваша походка, вспомнил также, что видел его с вами прошлую ночь, и что он занимает комнату рядом с библиотекой, и, приглядевшись внимательнее к чертам его лица, узнал, что это майор.

— Что же с ним случилось?

— Индейцы его схватили. Они пришли за вами, но не упустили случая схватить и вашего сына, раз тот попал сам в их руки.

— Но как же индейцы узнали, что он мой сын? Или тоже по походке?

Этот вопрос застиг врасплох Джоэля. Он покраснел.

— А! Я был немного рассеян в начале рассказа; я лучше расскажу вам все по порядку.

— Хорошо, чтобы нас никто не перебивал, пойдем ко мне. Ты, Джойс, отпусти людей и сейчас же приходи к нам.

Через две минуты капитан, Джоэль и Джойс были в библиотеке. Джоэль рассказал, что как только они приблизились, навстречу вышли два начальника и очень хорошо приняли их; потом пошли в дом мельника. Здесь майор спросил одного белого, который служил переводчиком, зачем они пришли сюда. Те откровенно ответили, что по поручению конгресса пришли конфисковать «хижину». Майор уверял, что капитан не принимает никакого участия в борьбе ни на той, ни на другой стороне. Тогда, к великому удивлению Джоэля, начальник сказал, что он очень хорошо узнал Роберта Вилугби, а человек, который имеет сына в королевской армии и скрывает его в своем доме, не может не быть сторонником короля.

— Каким образом этот начальник мог знать, что майор был в «хижине»? — прибавил Джоэль. — Это очень странно! Об этом никто не знал даже здесь.

— И майор сознался, кто он?

— Да, он уверял их, что пришел в «хижину» только повидаться с семьей и имел намерение сейчас же отправиться в Нью-Йорк.

— Что же они на это ему сказали?

— Надо признаться, они только рассмеялись ему в ответ. Переговоривши между собой, они заперли его в избе и приставили к ней часового. Потом приступили с допросом ко мне. Спрашивали об укреплениях «хижины», о величине гарнизона, о том, сколько и какого рода оружие у нас имеется, — продолжал Стрид. — Прежде всего я им сказал, что у вас есть офицер, который участвовал в войне с французами; что вы имеете под своей командой пятьдесят человек. Насчет оружия я им ответил, что ружья большей частью двухствольные, и что у вас есть карабин, которым вы в одном сражении убили девять индейцев.

— Вы ошиблись, Джоэль! Действительно, у меня есть карабин, которым я убил их известного вождя, но я не вижу особенной причины к тому, чтобы хвалиться этим.

— Ничего, зато это очень подействовало на них. Особенно они были поражены, когда я им сказал, что у вас есть пушка.

— Пушка, Стрид? Зачем ты это выдумал? Ведь стоит им подойти к нам ближе, чтобы убедиться, что ее нет.

— Это мы увидим, капитан! Краснокожие больше всего боятся пушек. А я им рассказал целую историю о том, как вы отбили ее у французов.

Действительно, капитан часто с гордостью рассказывал про свой подвиг, на который намекал Стрид.