– Можете идти домой, – сказал Вайзер, – на сегодня достаточно!

– А завтра будем стрелять, правда? – робко спросил Шимек. Вайзер не отвечал, зато Элька выскочила:

– Не морочьте ему голову, – словно Шимек сказал что-то лишнее. – У него есть дела поважнее вашего стреляния! Слушайте и ни о чем не спрашивайте, ясно?

Можно ли было что-нибудь добавить? Вечером, маясь от безделья, мы стреляли из рогаток по банкам, расставив их на мусорном ящике, и вели такую примерно беседу:

– Говорю тебе, он затевает что-то грандиозное.

– Но что?

– Не знаю, ну что-то такое, о чем весь город будет говорить, и про нас напишут в газетах!

– Дурак! В газетах не пишут про таких, как мы!

– А вот напишут!

– Но что он такое задумал?

– Если нас поймают, наверняка посадят.

– За что?

– А оружие? Это тебе не хрен собачий! И генератор, и взрывы – тоже.

– Так ведь не наше всё!

– Наше не наше, а мы были с ним!

– Но что именно он сделает?

– Восстание!

– Ха, восстание! Восстание устраивают в городе, нужны баррикады!

– Ну так организует партизанский отряд!

– С одними нами? Пятерых слишком мало.

– А откуда ты знаешь, что только с нами? Может, у него таких, как мы, целая куча, и только для конспирации никто не знает друг о друге?

– Ну!

– А может, он сломает ворота в зоопарке и все клетки и выпустит зверей на волю?

– Вот это было бы да, лев шагает по Грюнвальдской!

– Не шагает, а бросается на мать с ребенком, а мы выбегаем – трах! – и нет льва – трах! – нет тигра – трах! – нет черной пантеры!

– Черную пантеру – он сам!

– Ну ладно, укокошим всех диких зверей, а потом нас сфотографируют в газету, представляете? Ученики шестьдесят шестой школы спасли прохожих от диких зверей!

– Я думаю, тут пахнет кораблем.

– Каким кораблем?

– Как только нас вышколит, уведем пароход из порта!

– Не из порта, а с рейда!

– Хорошо, пускай с рейда, и пожалте – он на мостике, на нас – каюты и трюм, и – даешь Канаду!

– Вперед, в Африку!

– Не в Африку, говорю тебе – в Канаду!

И так между партизанскими боями и угоном парохода проходил наш вечер, и попутно мы расстреливали ржавые банки, и все больше камней собиралось под мусоркой, и все сильнее натягивали мы велосипедную резину на рогатках, пока не сгустились сумерки и пришла пора возвращаться домой. Но почему мы не говорили об М-ском? Почему не обсуждали его встречу с черноволосой женщиной у реки, почему не поразил нас вид учителя в спущенных штанах и кальсонах, битого по лицу, того самого М-ского, перед которым мы дрожали на уроках и на переменках, когда он проходил запруженным коридором? Может, Вайзер был нам ближе, чем тайны М-ского? А может, мы не были еще знакомы с пороком?

В ту ночь приснился мне, однако, сон, который я помню до сих пор, цветной, как фильм Диснея, и очень тревожный. Я стоял на берегу моря, светало, и из воды выходили один за другим звери. Таких чудищ бесполезно искать в зоологическом саду или в какой-нибудь книге о фауне заморских стран.