— Мне тоже.

— Я так и знал! Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты вышла замуж за Сэма и мы с ним играли бы целыми днями, а по вечерам рассказывали друг другу смешные или страшные истории…

Кэтрин усмехнулась.

— Что? Что такое, мам? Ты не подумай, я тебя не заставляю, но…

— Что — но?

— Но мне бы хотелось, — повторил Том.

— Ты можешь играть с ним сколько душа пожелает. Сейчас все уляжется, и мы заживем по-другому, и вы с Сэмом будете видеться так часто, как захотите. Но я твоя мама, дружок. И я не могу выйти замуж за твоего лучшего друга только потому, что тебе с ним весело и интересно. К тому же… ты не думал, что он старше тебя на целых долгих восемнадцать лет? А ты себя с ним ощущаешь легко, как с ровесником. А что будет, когда тебе станет двадцать и двадцать пять?

Том задумался и замолчал, и в этом молчании удалился из комнаты. Кэтрин не обиделась: за Томом такое водилось. Он иногда так глубоко погружался в свои мысли, что становился непроницаем для внешнего мира. Когда он что-то решит, он вернется.

А вообще их с Грегом жизнь ладилась на удивление хорошо, но несколько странно.

Кэтрин узнала, что он вовсе не так уж невыносим, как ей казалось поначалу. Может быть, в такой манере он общается только с малознакомыми докторами? Кто знает.

Грег жил в просторном двухэтажном доме.

Когда Кэтрин вошла туда и огляделась, ей показалось, что это нежилой замок — или давно заброшенный. Нет, там было относительно чисто, и интерьер подобран со вкусом, но впечатления дома этот дом не производил.

Потом Кэтрин изменила это мнение: дом был жилой наполовину, как будто были протоптаны дорожки из гостиной в кухню, из кухни в кабинет, из кабинета на второй этаж, в спальню. Столовой и еще четырьмя спальнями наверху Грег не пользовался.

Ими стала пользоваться она. Конечно, не всеми сразу: спальня для нее, спальня для Тома, завтрак и ужин в столовой.

— Я прекрасно устроился, — поделился своими мыслями Грег во время их первого совместного ужина. — Теперь у меня в доме есть женщина, а у меня перед ней — никаких обязанностей.

— У нее перед тобой тоже, — отшутилась Кэтрин и сверкнула на него влажно заблестевшими глазами. Хоть бы не заметил, что голос у нее дрогнул. Еще припишет этому какой-то ненужный смысл…

И смысл этот конечно же не нужен, потому что он все только усложнит и запутает. Одно дело, когда она в трудную жизненную пору гостит у друга, который кое-чем ей обязан, потому что она спасла ему руку, и совсем другое — когда у мужчины, с которым у нее… некие романтические узы.

Грег, правда, к великому ее удивлению, делал вид, что никаких таких уз, а тем более романтических, не существует. Что они просто приятели, и как же не помочь подруге, которую, кроме него, некому защитить?

Иногда Кэтрин начинало казаться, что тот поцелуй в машине, который перевернул ее мир с ног на голову, точнее с головы на ноги, который подарил ей истинное освобождение от Дэвида — еще бы, она поцеловала в губы другого мужчину, и земля не разверзлась у нее под ногами, — что тот поцелуй ей просто приснился.

Иначе как можно после него — вот так?

Грег кивал ей, выходя утром на кухню, кивал, уходя на работу, спрашивал, как дела, когда они встречались вечером за ужином. С Томом он общался тепло, но с достоинством, не пытаясь развлечь его или как-то завоевать доверие. Это и не нужно было, Том ему очень доверял. Он чувствовал в Греге сильного мужчину, который по-доброму относится к нему и к его матери, а значит, станет защищать их.

Ни одного намека на ту искру, что между ними проскочила.

Ни одного нескромного взгляда.