— Может, это и неплохо…

— Думаешь?

— Он всех несколько отвлечет, — Джио сидела по ту сторону двери. Если бы Катарина ее позвала, она бы помогла. — Во всяком случае, двоих. И не вздыхай. Выбирайся уже, будем волосы сушить. И постарайся вечером быть любезной.

— С кем?

— Со всеми. Авансов не давай, но любопытство прояви. Это неправильно, когда хозяйка дома не очень интересуется подобными находками. А дознаватели чуют неправильное.

Катарину передернуло.

— Я ж говорила, что я везучая, — она выбралась из ванны и прошлепала к порогу, оставляя на камне цепочку мокрых следов. — То труп, то дознаватель…

— Смотри на это иначе, — Джио накинула полотенце на голову Катарины. — Стой смирно… одно к одному складывается. Одно и к одному…

Волна тепла прокатилась по коже, и Катарина блаженно зажмурилась.

— Как ты думаешь, — спросила она, когда тепло истаяло. — Кем она была?

— Понятия не имею. Главное, что кем бы ни была… ей не стоило здесь появляться.

Спорить с этим было сложно.

Глава 23

Кевин нервно расхаживал по холлу. Он переоделся, сменив один светлый костюм на другой, и Катарина подумала, что багажа при карете было не так и много. Так откуда взялись костюмы?

И тросточка.

Шляпа с загнутыми краями. Яркий жилет. Бутон в петлице.

— Дорогая кузина, — Кевин поспешно поклонился. — Я уже думал, не стоит ли отправиться в город за целителем.

— Вам дурно?

— Мне? Отнюдь. Но вы… такой кошмар, ужас просто! Невообразимый ужас, — он попытался взять Катарину под руку, но та коварно спрятала руки за спиной.

И отступила.

Кевин сделал шаг вперед. Катарина отступила снова. И повторила отступление, пока не оказалась прижата к стене.

— Что вы делаете? — мрачно поинтересовалась она.

А ведь они не так, чтобы и похожи. Нет, на первый взгляд близнецы — истинная копия друг друга, на второй тоже, а вот если хорошенько присмотреться, то становятся заметны и отличия. Вот пухлые губы капризно изогнулись. Чуть дернулся кадык на шее, перехваченной разноцветным платком.

Мешки под глазами, пусть и припудренные, но все равно заметные.

Легкая одутловатость щек.

Он копия брата, но дурная.

— Что я делаю? — бровь приподнялась.

— Вот и я вас о том спрашиваю, — Катарина шагнула в сторону. — Будьте любезны, держите руки при себе…

— Иначе? — его палец коснулся щеки. — Ты такая забавная… такая милая… теплая… а Гевин — холоден. Что поделаешь, змеюка, она змеюка и есть.

От прикосновения Катарину передернуло. И она потерла щеку, на которой будто остался грязный след. А ведь только-только умылась.

— Я же знаю, как сделать женщине хорошо…

Он дыхнул смесью горечи сигарет и спирта.

— Вы пьяны.

— Брось, — Кевин поймал ее за руку и притянул к себе, прижал, вдавив к стену. — Я тебе нравлюсь. Может, меньше, чем эта белобрысая скотина, но все одно… нравлюсь.

— Нет.

— Я всем нравлюсь.

— Это ничего не значит, — Катарина попробовала оттолкнуть урода, который не нашел ничего лучше, как тереться носом о ее шею. Боже, если он вздумает шею облизать, как иногда делал Генрих, Катарину просто-напросто стошнит. — Да уйдите же…

В ухо дохнули то же дымно-алкогольной смесью, а наглые руки полезли в корсаж.