Хозяйкой магазина была некая Полина Уид. Это она продала черного породистого щеночка-лабрадорчика Маргарет Шумахер, дабы та могла подарить его мужу в честь первого Рождества, проведенного вместе. И вот теперь Уид была указана в завещании покойного как одна из наследниц. Ей досталось десять тысяч долларов.

Полина Уид была потрясена.

Красивой блондинке было под тридцать, как предположил Карелла. Черное балетное трико облегало очень стройное и гибкое тело. Глаза едва подведены синей тушью. Оглушительную новость она вначале восприняла с недоверием. Сказала им, что это — не иначе как розыгрыш. Однако, внимательнее взглянув в их строго официальные с золотым тиснением и лазоревыми полями жетоны с эмблемами (сыщики совали их уже второй раз), она прижала руку к губам и захихикала, качая головой; словом, проделала все, что полагается при подобных оказиях. Сцена истинного удивления, переходящего в восторг.

— И все-таки не могу поверить, — заявила она. — Так не бывает.

— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? — спросил Браун.

— Никаких, — сказала она. — Совершенно невероятный сюрприз. Десять тысяч — это ж целое состояние! Но за что? Его я едва знала. Вы уверены, слушайте, что это не ошибка?

Они уверили ее, что не ошибка. Показали параграф, который специально выписали из завещания:

«Высоко ценя отличное медицинское обслуживание, оказанное моей любимой собаке породы Лабрадор, по кличке Амос, Ветеринарным госпиталем на Дервуд-стрит в Айсоле, передаю в наследство доктору Мартину Осгуду сумму размером в 10 000 долларов, дабы стимулировать его дальнейшую благородную деятельность в области животного мира. Равно ценя превосходные консультации и советы, данные мне по уходу за вышеобозначенным Амосом, завещаю Полине Байрли Уид (указан адрес магазина на Джефферсон-авеню) сумму в 10 000 (десять тысяч) долларов… Я также предпринял все необходимые действия по оплате эвентуального кремирования вышеуказанного Амоса в собачьем крематории Холибрук и захоронении такового на одноименном кладбище, там же. В эту сумму входит вечная забота о могиле Амоса. Требую также, чтобы моя супруга Маргарет, в том случае, если оная переживет меня, или равно моя дочь — Лоис Стайн, ежели таковая переживет мою супругу, неуклонно следили за выполнением вышепоименованными крематорием и кладбищем взятых на себя по соответствующему контракту обязательств…

Что же касается остального имеющегося у меня имущества…»

— Но это действительно забавно, — сказала Полина. — Ей-богу, просто не знаю, что и сказать… Я не видела его, дай Бог памяти, уже с полгода… Невероятно! Извините, не могу с собой совладать.

— А какие именно «консультации и советы» вы ему давали? — спросил Карелла. — Относительно пса. Ну-ка?

— Хм… Первый раз он пришел, Боже, ну уж, наверное, с год тому назад… Послушайте, а вы все же не шутите, случаем? Ведь что я всего-навсего сделала? Да продала его жене щенка. И только.

— Вы помните эту собаку?

— Амоса? О, разумеется. Такой очаровательный щеночек! Кстати, вдруг вы не знаете, у лабрадоров самый покладистый характер в мире. У меня сейчас как раз они случайно остались, можно взглянуть.

Она повела их по магазину мимо клетей с котятами, щенятами и бирючками, мимо подвесных клеток с очень яркими птицами и аквариумов с экзотическими рыбками. Были и белки, и кто-то еще… Лабрадорчики оказались в дальнем конце магазина. Два щенка. Смотрите-ка! Оба поглядели на Полину с радостным ожиданием. Да. Радостным ожиданием.

— Хэлло, бэби! — сказала она. — Тут два человека, которые принесли мне сегодня приятнейшую новостишку.