|
В последний вечер ноября, когда Генрих сидел за карточным столом в Лувре, шевалье дю Ге принес ему весть о побеге принца. "Никогда в жизни не видел, чтобы человек настолько терял разум и впадал в такой неистовый раж", - говорил потом Бассомпьер, присутствовавший при этом. Король швырнул свои карты на стол и вскочил, опрокинув стул. - Все погибло! - завопил он. - Все пропало! Этот безумец увез свою жену. Возможно, он ее убьет! Бледный и трясущийся, Генрих повернулся к Бассомпьеру. - Возьмите себе мой выигрыш и продолжайте игру, - попросил он, после чего вылетел из комнаты и отправил гонца в Арсенал, приказав ему привезти мсье де Сали. Сали тотчас же явился на зов, но он пребывал в крайне дурном расположении духа, поскольку время было позднее, а министр с головой погряз в работе. Он застал короля в покоях королевы. Тот вышагивал из угла в угол, уронив голову на грудь и сцепив руки за спиной. Королева, неказистая угловатая женщина, сидела в сторонке в обществе нескольких фрейлин и пары-тройки кавалеров из своей свиты. Ее застывшее квадратное лицо было непроницаемо, а задумчивые глаза смотрели на короля. - А, Великий Мастер! - приветствовал Генрих Сали, и голос его звучал хрипло и сдавленно. - Что вы на это скажете? Как мне теперь быть? - Да никак, сир, - Сали был настолько же спокоен, насколько его повелитель возбужден. - Никак? Тоже мне, совет! - Это - лучший из всех возможных советов, сир. Об этом деле надо говорить как можно меньше и сделать вид, будто для вас оно не чревато никакими последствиями и не причиняет вам ни малейшего беспокойства. Королева злорадно откашлялась. - Хороший совет, господин герцог, - согласилась она. - Если у Генриха достанет благоразумия последовать ему. - Голос ее звучал напряженно, почти угрожающе. - Однако во всем, что связано с этой историей, король и благоразумие, я думаю, давно распрощались друг с другом. Король вспылил и в ярости покинул королеву, чтобы совершить самую безумную из своих проделок. Облачившись в кафтан гонца и нацепив на глаз повязку для камуфляжа, он ринулся преследовать беглецов. Генрих знал, что они уехали по дороге на Ландреси, и этого ему было вполне достаточно. Он следовал за ними, меняя лошадей, теряя и вновь находя след, не останавливаясь ни на миг. Но так и не догнал до самой границы Фландрии. Это был очень романтический подвиг, и молодая дама, узнав о нем, всплакнула от радости и злости одновременно. Она принялась посылать королю страстные письма, в которых называла его своим рыцарем и умоляла, если он любит ее, приехать и спасти ее от участи рабыни презренного тирана. |
