Отмщение! Люди хотели жестокого наказания для того, кто посмел отнять у них их короля.

На суде выяснилось, что Франсуа Равальяк был религиозным фанатиком. Он заявил, что король не был настоящим католиком, а перешел в католичество ради мира. Разве не помнят все его знаменитые слова: «Париж стоит мессы»? Равальяк утверждал, что Господь повелел ему убить отступника, который презрел святую церковь. Убийца короля был осужден и умер ужасной смертью на Гревской площади.

Но Генриха IV забыть никто не мог, и по стране поползли слухи. Кто-то стоит за этим убийством. Кто? Может, это дело рук ревнивого Конде, жену которого стремился соблазнить король? А как насчет Генриетты д'Антраг, его бывшей любовницы, которая всем известна своей необузданностью? А Испания, чьи агенты шныряют повсюду? Король погиб как раз тогда, когда вынашивал планы лишить могущества Австрию и Испанию.

Для его убийства могло быть очень много причин. Религиозный фанатик сделал свое дело, но кто вложил в его руку нож?

Марго всем демонстрировала, как скорбит по королю. Она заказала поминальные песнопения в его память в августинском монастыре, и однажды, когда выходила из храма, к ней подошла одна женщина и попросила с ней поговорить.

– Говори, – велела Марго.

– Мадам, – начала женщина, – когда я была служанкой у мадам де Верней, к ней захаживал Равальяк…

– Ну?

– Я уверена, что мадам де Верней вместе с герцогом д'Эперноном ответственны за убийство короля.

Марго пришла в ужас, отвела женщину к себе домой и хорошенько обо всем расспросила. Женщина пылала гневом и говорила, что жаждет справедливого возмездия.

Марго тут же отправилась к Марии Медичи, с которой находилась в самых добрых отношениях. Для Марии настало самое счастливое время жизни, потому что она стала регентшей маленького короля и обладала всей властью, к которой так стремилась. Ее дорогой Орсино Орсини был рядом, как и Леонора с Кончини. Францией правили итальянцы, что веселило… итальянцев.

Мария все выслушала и обсудила с Орсини. Было бы неразумным, сказал он, раскапывать это дело; кто знает, к чему это приведет. Пламя одного скандала даст искру другому. Король умер, Равальяк получил свое, дело закрыто.

Так и порешили, хотя требовалось добиться молчания от мадам д'Экоман. Ее обвинили в лжесвидетельстве, а ее внешность – она хромала и была немного горбатой – помогла обвинить ее и в колдовстве. Королева решила, что лучше всего будет упрятать ее за «высокие стены», то есть сослать в монастырь, где она будет жить, никому не видимая, до конца своих дней.

Генриетта послала королеве любезное письмо, благодаря за то, что она называла справедливостью. Королева любезно ей ответила. Ссориться с Генриеттой ей теперь не было никакого резона, и она не хотела вмешиваться в ее жизнь, за исключением того, что запретила ей и ее сестре Мари выходить замуж. Они начали свою жизнь потаскухами, заявила королева, и нечего искать искупления грехам в замужестве.

Генриетта, поняв, что больше никогда не будет пользоваться при дворе прежней властью, поселилась в провинции, ей стало свойственно чревоугодие, и она так располнела, что умерла от апоплексического удара.

Шарлотта смирилась со своим замужеством и родила Конде нескольких детей.

Людовик XIII подрастал, но люди продолжали вспоминать его отца. Они собирались в переулках и на бульварах, чтобы поговорить о нем. Генрих IV был единственным королем во Франции, который повернулся лицом к беднякам, напоминали они друг другу и со слезами на глазах кричали: «Виват король!» Он ушел от них – король, который говорил, что больше всего хочет, чтобы у каждого француза в воскресенье в котелке варилась курица, король, который принес стране благоденствие, человек, обладавший тремя талантами: мог пить с последним простолюдином, был доблестным воином и неукротимым сердцеедом.