Когда он подошел к крыльцу, первые облака, которые он видел за весь день, наползли на солнце, и их тень делала Дом, который колебался как мираж, неожиданно расплывчатым, темным и солидным.

«Ты реален, – сказал Харви, когда, переводя дыхание, стоял на крыльце. – Ты реален, да?»

Он начал смеяться над глупостью разговора с Домом, но улыбка исчезла с лица, когда голос, столь мягкий, что он едва ли был уверен, что вообще слышал его, сказал:

«О чем ты думаешь, дитя?»

Он поискал говорившего, но на пороге никого не было, и на крыльце тоже, и на ступенях за ним.

«Кто это сказал?» – требовательно спросил Харви.

Ответа не было, что его обрадовало. Это вовсе не было голосом, сказал он себе. Это был треск досок под ногами или шуршание сухих листьев в траве. Но он вступил в Дом с сердцем, бьющимся немного быстрее, вспоминая, пока шел, те вопросы, которые здесь не одобряли.

Какая разница, в любом случае, подумал он, было ли это реальным местом или сном? Оно ощущалось как реальное – и это все, что имеет значение.

Удовлетворенный, он поспешил через Дом на кухню, где миссис Гриффин отягощала стол угощением.

6

Видимый и невидимый

«Ну, – сказал Венделл, пока они ели, – кем ты собираешься быть сегодня ночью?»

«Не знаю, – ответил Харви. – А кем собираешься быть ты?»

«Палачом, – сказал тот с улыбкой, похожей на спагетти. – Я научился завязывать петли. Теперь все, что я должен сделать, – отыскать, кого бы повесить!» Он пристально посмотрел на миссис Гриффин. «Это быстро, – сказал он. – Ты просто роняешь их и – крак! – шея у них переломана!»

«Это ужасно! – сказала миссис Гриффин. – Почему мальчики всегда любят говорить о призраках, убийствах и повешенных?»

«Потому что это возбуждает», – ответил Венделл.

«Вы чудовища, – произнесла она с намеком на улыбку. – Вот вы кто. Чудовища».

«Харви – чудовище, – сказал Венделл. – Я видел, как он оттачивал зубы».

«Луна полная? – спросил Харви, размазывая кетчуп вокруг рта и судорожно растягивая рот. – Я надеюсь на это, мне нужна кровь... свежая кровь».

«Здорово, – сказал Венделл. – Ты можешь быть вампиром. Я повешу их, а ты можешь высосать у них кровь».

Возможно, Дом услышал, что Харви хотел полнолуние, потому что, когда они с Венделлом потащились наверх и выглянули из окна на лестничной площадке, там – висящая среди голых ветвей – была луна, такая широкая и белая, как улыбка мертвеца.

«Посмотри на нее! – сказал Харви. – Я могу разглядеть каждый кратер. Она безукоризненна».

«О, это только начало», – пообещал Венделл и повел Харви в большую затхлую комнату, которая была наполнена одеждой всевозможного вида. Одежда висела на крючках и плечиках. Одежда лежала в корзинках, как актерские костюмы. Еще больше было навалено кучей в дальнем конце комнаты на пыльном полу. И до тех пор, пока Венделл не расчистил дорогу, полускрытым был вид, который заставил Харви ахнуть: стена, покрытая от пола до потолка масками.

«Откуда они все появились?» – спросил Харви, изумленно раскрыв рот от такого зрелища.

«Мистер Худ собирает их, – объявил Венделл. – А одежда просто тот хлам, который оставляют после себя дети, которые были здесь в гостях».

Харви не интересовался одеждой, его загипнотизировали маски. Они были как снежинки: ни одной одинаковой. Некоторые из дерева и из пластика, некоторые из соломы, из материи и папье маше. Некоторые яркие, как попугаи, другие бледные, как пергамент.