-  Вы испортите мне ужин, - возмутился Костя. - Хватит звезды! Да здравствует жареный тунец!

    Биата приложила палец к губам:

    -  Тсс! Смотрите!

    К огню ковылял оранжевый краб. За ним другой. Вера вскочила, услышав шорох за спиной. Крабы остановились в метре от огня, их глаза-бусинки отражали отблески пламени.

    Костя схватил пальмовый лист и хотел было разогнать крабов, но Биата и Вера попросили не трогать их. Общество крабов придавало нашему пиршеству еще более экзотическую окраску. Так крабы и сидели, тараща глаза, пока мы ужинали.

    -  Я всегда дружил с крабами. - Костя отбросил в сторону пальмовый лист и стал вибрирующим ножом срезать макушки у кокосовых орехов.

    Биата с Верой зашли в воду и стали угощать Тави и Протея.

    Тави в знак наивысшего одобрения пронзительно свистнул и сказал:

    -  Вкусно! Мясо совсем не похоже на тунцовое, у него вкус одного моллюска с большой глубины. Только еще вкуснее!

    Протей заметил, что мясо потеряло сочность, но есть его можно, и попросил еще.

    Вера, вся перемазанная жиром и сажей, отпила сока из ореха и, вздохнув, сказала:

    -  Я никогда не ела ничего подобного! Наш стандартно-изысканный стол утратил первобытную прелесть. А сок! Чудо, а не сок! Надо собрать здесь все орехи, посадить на вашем острове, остальные я возьму к себе. Мокимото простит мне за все причиненные ему огорчения.

    Протей сказал, что и на отмелях и в океане все женщины стремятся к необыкновенному. По его мнению, только женщины могли придумать есть мясо тунца после того, как оно постоит возле маленького солнца.

    Я перевел.

    -  Какой он милый! - сказала Биата.

    -  Галантный, - добавила Вера. Костя высоко поднял кокосовый орех:

    -  Я согласен с моим другом Протеем. Жаль, что ни он, ни Тави не могут поднять чаши и выпить вместе с нами за всех женщин Вселенной, независимо от того, ходят ли они большую часть времени по земле или плавают в морях и океанах, за их талант любить все необыкновенное! Хотя… последнее и не в мою пользу.

    Мы отпили из импровизированных чаш прохладного, чуть пощипывающего язык сока.

    Вера сказала Косте:

    -  С твоими талантами я бы не выступала с такими публичными заявлениями.

    -  Какие там таланты…

    -  Их так много!

    -  Например?

    -  Ну, хотя бы твой дар готовить. Ни один робот, напичканный самой изысканной программой, не сможет состязаться с тобой, если же в его решающем устройстве возникнет что-то похожее на одну из твоих идей, то у него от непосильной задачи перегорят все сопротивления и конденсаторы.

    -  И только?

    -  Никого еще из живущих под солнцем и всеми звездами, включая Сверхновую, природа так безрассудно не награждала таким количеством талантов. Пользуясь только одними верхними и нижними конечностями, ты взбираешься на самые высокие пальмы, ешь сырых улиток, прыгаешь на голове, поешь колыбельную на языке приматов моря. Ты знаешь даже язык китов и вот уже осушаешь второй орех.

    -  И только?

    -  Вы заметили, - спросила Вера, - как много он может выразить всего двумя словами и особенно молчанием?

    -  Это признак непомерного честолюбия, - сказала Биата.