-  Как дела? - спросил он.

    -  Отлично! Костя заканчивает спортивную стрельбу.

    -  Ничего себе спортивную! - возмутился Костя. - Я уже еле руки поднимаю… Ага! Это, наверно, предпоследняя. - Раздался хлопок выстрела и очередное: - Есть!

    Петя сказал:

    -  Стрелки мы не такие блестящие, как вы с Костей. Вам придется поработать и у нас.

    -  О, хитрец! - ответил польщенный Костя.

    -  Слава о тебе уже разошлась по океану. Приматы моря донесли ее и к нам, и даже в район полей хлореллы. Все же ты не особенно задирай нос. У нас тоже есть чем похвастаться. Вот пожалуйста.

    На экране появились странной окраски «португальские военные корабли» - фазалии, родственницы медузы.

    Обыкновенно фазалии синевато-розового цвета с розоватой зазубренной верхушкой, а эти были ярко-красные и в черных пятнышках.

    -  Поздравьте, новый вид! - сказал Петя. Мы поздравили Ки и Петю с редкой удачей.

    -  Мы ждем братской помощи! - Петя улыбался с экрана, было видно, что ему ужасно хочется поговорить о «португальских кораблях». - У них не только необыкновенная окраска, но и форма зазубринок совсем не та, - сообщил он и еще раз пригласил нас в свой «загон».

    -  Везет же людям! - Костя прицелился в очередную акулу. - Есть над чем задуматься…

    Кроме Тави, Протея и Хоха, нам помогал целый отряд дельфинов. Они широким фронтом прочесывали «загон» и, найдя акулу без флажка, передавали об этом по цепочке. Наша работа облегчалась тем, что при обилии пищи акулы не особенно рыскали по «загону», а паслись, расхаживая взад и вперед, на сравнительно небольшом участке преимущественно в верхних горизонтах.

    Костя стоял на баке, широко расставив ноги, и смотрел вдаль, щурясь из-под большого зеленого козырька. На нем были снежно-белая рубашка и такие же шорты. Он напоминал древнего охотника, жизнь семьи, рода и племени которого зависела от его твердой руки, зоркого глаза, силы и выносливости. Всем этим Костя, видимо, был наделен в достаточной мере. Эти качества, заложенные в клетках его нервных тканей, дремали до поры до времени и вот проснулись. Думая об этом, я по аналогии мысленно перенесся в свою лабораторию. Последнюю ленту микрофильма мы просматривали вместе с Павлом Мефодьевичем.

    -  Тэк-тэк-тэк! Ну-ка, покрути еще разок! - попросил он тогда и, просмотрев все сначала, сказал: - Тут, братец мой, наклевывается кое-что. Ты обратил внимание, что вытворяет твой вирус?

    Я признался, что ничего нового пока не вижу. Меня вполне устраивало то, что удалось подметить, и я ставил все новые опыты, чтобы подтвердить прежние результаты.

    -  Милый мой! Ты похож на новичка-старателя: промываешь песок и довольствуешься крупинками металла, не подозревая, что на метр глубже проходит золотоносная жила. Ну-ка, давай еще разок, может, и нам удастся наткнуться на жилу.

    Мы стали смотреть в третий раз.

    -  На этих кадрах нет вируса, ты убил его, - продолжал Павел Мефодьевич.

    -  И видишь, что стало с клеткой: ее жизненные процессы заторможены. Почему?

    -  Продукты распада…

    -  …действуют на нее?

    -  Да… возможно…

    -  А что, если в длительном симбиозе вирус стал необходим? Представь, что он выполняет какие-то жизненно важные функции!

    -  Энзим?

    -  Возможно.