— Жаль, Антон. Ты, как всегда, рассуждаешь логично. Возразить нечего. И черти у тебя выразительные, смотришь на них, и начинает казаться, что где-то ты их уже встречал. Игрушки, а как живые!

— Игрушки? — переспросил Антон. — Я их только леплю в виде игрушек. Как солдатиков.

— Но делаешь чертей, а не солдатиков?

— Солдатиков выпускают фабрики. И к тому же они друг на друга похожи, в одной форме, а черти у меня все разные!

— Я тебя понимаю, — кивнул головой Янис. — Я до моря на заводе работал. На станке-полуавтомате. Весь день течет перед тобой металлическая лента, и станок через каждые десять сантиметров пробивает в этой ленте три отверстия. Ты помогаешь станку, потому что он полуавтомат. Вторая половина автоматизации — ты. Я понимаю — работа нужная, но для нее надо иметь определенный характер. Как у Илги. Она терпеливая, и, кроме семьи, школы, ей ничего не требуется. Дети, любимый муж, ученики — и все. А меня угнетало однообразие, тянуло мир посмотреть, другие страны. Я на флоте с низов начинал, с промрабочего. Разделывал рыбу на плавбазе. Потом взяли на сухогруз. В Японии был! В Финляндии! В Швеции! В море домой влечет, а дома зовет море. Так и мотаюсь между домом и морем. Нравится! Я такое видел! Раньше Илге рассказывал. Она слушает, но так, между прочим. А вот заговоришь о детях — вся внимание. Лучше моей сестрички матери не сыщешь! Повезло тебе с женой, Антон!

— Повезло, Янис. Под конец жизни повезло.

— Почему под конец?

— Не знаю, так подумалось.

— Хорошо, если просто подумалось. А то бывает, что человек предчувствует беду или кончину.

— Случается, Янис.

— И предчувствие счастья, наверно, бывает. Но у меня еще не было. Я не ждал, что Илга после всего, что произошло, встретит тебя. Вечное тебе спасибо, Антон! И не спорь! Я давно хотел тебе об этом сказать и сказал, и все! Посмотри сюда — мы сейчас проезжаем Импортный район, — мотнул головой Янис в сторону складских помещений. — Торговый порт! А дальше пойдет Экспортный район. Ни в одном городе нет районов с такими названиями. Кое-кому они не нравятся. А по мне в самый раз. Экспорт! Импорт! Звучит современно. Прошлым летом в Импортном районе загорелся хлопок. Самовозгорание. Никто не виноват. А может, виноват. Кого нужно сняли. А может, кого не нужно. Беспорядка хватает. В обоих районах грузчики подворовывают. Сами вскрывают ящики! Вот черти!

— Получерти, — улыбнувшись, уточнил Антон.

— Кто наполовину, а кто еще на четвертинку. И чего только с этими грузчиками не делают — и отчитывают их, и наказывают, а они тащат! — продолжал Янис. — Чертовщина какая-то! Разве я не прав?

— Прав, Янис. Говоря о таких делах, не грех выругаться. По-моему, воровство — признак слабости и низкой культуры. Не имеет человек сил и возможностей для иной жизни — вот ворует и пьет.

— Возможно, так, Антон. И самое удивительное, что это воровство по существу прощают! У нас на судне ходил парень из Гусь-Хрустального. Он рассказывал, что у них на хрустальном заводе тоже тащат. Рюмки, фужеры, бокалы, даже вазы! В специальных поясах выносят. Потом продают у гостиницы приезжим. А на проходной — контроль. И на выходе из каждого цеха тоже. Кого-то пропускают. Интересно почему? Кого задержат — лишают тринадцатой зарплаты. Так он после этого каждый день тащит! Ему теперь терять нечего! И с завода не уволят. Кадров не хватает! А за границей такого работничка в один момент вышвырнули бы на улицу! И с волчьим билетом! А с ним не возьмут ни на одну квалифицированную работу.