— Время?

— Да, время, расстояние. Подойди к берегу Даугавы, посмотри на воду — и ничего особенного не заметишь, а отойди от берега метров на сто, поднимись на холмик — и увидишь в воде опрокинутые вниз деревья, плывущие по дну белые облака, увидишь красоту неземную, красоту, на которую не обращал внимания. В воде она замерла как на картине. Подойдешь близко к берегу — и картина исчезнет, а отойдешь — видна.

— Куда отходить, Антон, зачем? На том свете все одинаковы. А вот здесь… Илга, нам поговорить надо!

Илга вопросительно посмотрела на Антона.

— Иди к детям, Илга, мы поговорим, — кивнул ей головой Антон.

Илга вышла из комнаты, неплотно закрыв за собой дверь. Андрис вскочил с дивана и потащил дверь на себя.

— А вот здесь, на этом свете Вия моя жена! Моя!

— Твоя. Но почему, Андрис, ты следишь за мной, за каждым моим шагом?

— Потому… Потому что она любит тебя… Тебя… И ты ее любишь. И чертей своих ради нее лепишь. И все лучше и лучше! Ради нее! Я знаю!

— Я женат, Андрис, к чему эти разговоры?

— Женат? Решил дожить жизнь с Илгой. А любишь Вию. И она… Я каждый день это вижу, каждый день! Много лет! Налей-ка вина!

— Тебе нельзя напиваться, Андрис, ты ответственный человек. Неудобно будет перед людьми.

— Ты еще обо мне заботишься, о моем авторитете?! А это кто сделал? — бросился Андрис к полке с чертями и схватил крайнего из них. — Ты вылепил этого черта! С рожей подлеца! Нос у него чей? Мой! И глаза мои! И уши! И короткие руки мои!

— Твои, Андрис, но когда я его лепил? Даже забыл когда.

— Я тебе напомню. Видно, в те дни, когда я увел у тебя Вию.

— Ты? Увел? — помрачнел Антон. — Ты забыл, как все было. Нет, ты не мог забыть, но если запамятовал, то я напомню. Ты обманул Вию, сказал ей, что я никчемный человек, что мои черти никому не нужны и вообще я связан с нечистой силой. Вия тебе поверила. Как могла?

— Мне? Могла! — усмехнулся Андрис. — Ведь я связан с нечистой силой. Ты так считаешь. Этот черт — снова я! Воздел к небу руки, закрыл глаза! Не припомню, чем это я вдохновил тебя?

— Этого черта, Андрис, я вылепил после твоей свадьбы с Вией.

— Ах, так! Выходит, я клянусь ей в любви перед небом. Так понимать?

— Нет, Андрис. Здесь ты клянешься своей бабушке Бируте. Помнишь набожную старушку? Я ее отлично помню — сухонькая, слабенькая, но с характером. Она потребовала, чтобы ты венчался с Вией в храме, и только после этого обещала отписать тебе наследство. Ты согласился. Составили завещание. Но венчание в храме могло отрицательно повлиять на твою карьеру, и ты обманул старушку. Она не смогла пережить этого и заболела, так расстроилась, что была не в силах переделать завещание, слегла в постель и больше уже не вставала.

— Ты и это помнишь, Антон? Но ты и меня пойми: я должен был расти по службе, чтобы доказать Вии, что лучше тебя, что она не обманулась во мне. И я… Я вырос! Все в Луидзе знают Андриса! И многие боятся! И не только в Луидзе. А ты? Ты все время лепил вылитых на меня чертей!

— Ошибаешься, Андрис. Не только на тебя.

— А этот черт? Разве не я?

— Ты, Андрис.

— Но почему ты изобразил меня карликом? Слава богу, природа меня ростом не обделила!

— Ростом не обделила. А духом? Если бы ты был сильным, Андрис, то не пытался бы запретить мне работать, не писал бы в инстанции, что я занимаюсь ненужным и даже вредным делом.

— Да, я писал.